Я хотел и бейсболку. И натянул ее на свои белобрысые вихры – синюю, с желтым солнышком и надписью «Iнскъ». Глянул опять в зеркало и понял, что совсем не похож на себя прежнего. Если даже (не дай Бог!) встретимся на улице с Мерцаловым, едва ли Ефрем Зотович узнает меня…
Мы вышли на просторную Матвеевскую улицу и сели в полупустой трамвай музейного вида. Он весело позванивал. Я увидел старичка-кондуктора в мундире с серебряными шнурами и сунул руку за деньгами (мерцаловскую сдачу я переложил из комбинезона в карман бриджей). Май понял меня.
– Не надо, Грин. Ребята здесь ездят бесплатно…
Мы проехали три перегона, вышли на остановке "Фонтан "Лебеди"" и от этого брызжущего фонтана (со вскинувшими крылья бронзовыми птицами) зашагали вверх по Луговскому проезду. Здесь опять цвела над заборами сирень. А желтые одуванчики расстилались вдоль тротуаров коврами. И, как малыши-детсадовцы, галдели в ветках воробьи. Неотвязная моя мысль "а что же будет дальше?" все больше съеживалась, пряталась где-то далеко позади нынешней радости. Мне было хорошо, и я наконец решил: "Не стану маяться раньше срока, пусть будет вот так славно хотя бы сегодня…"
Михаило-Архангельская церковь стояла среди больших берез, в конце Луговского проезда. Она была узорчато-причудливая, как с картинки в "Русских народных сказках". У крыльца беседовали несколько старушек. Двери были открыты, за ними темнела таинственная глубина. В ней мерцали лампочки.
Я вдруг оробел.
– Май, ты иди один… Я тут подожду…
Он не удивился. Не стал ни уговаривать, ни огорчаться. Просто сказал:
– Тогда и я не пойду. Сейчас позову папу… – Вытащил свою «коробочку», понажимал кнопки.
– Па-а! Мы принесли тебе гуманитарную помощь! Чтобы ты не исхудал окончательно, так мама сказала…
Отец Мая почти сразу появился на церковном крыльце, почти бегом спустился по ступеням. Он был сухонький, невысокий (наверно, ниже тети Маруси на полголовы) с похожими на стружки кудряшками, в которых запутались и настоящие стружки. Помахал нам рукой (а рука-то ого-го какая! – длиннющая и сразу видно, что с пальцами, как железо).
– Хвала вам, кормильцы!
– В сумке кастрюля с картофельными котлетами, в термосе борщ… Папа, это Грин.
В лице у папы не мелькнуло ни малейшего вопроса, будто ему уже подробно растолковали, кто есть кто (а возможно, и правда?). Он плотно и бережно пожал мою ладонь.
– Здравствуй, тезка великого сказочника. А я Анатолий Андреич… Может, зайдете, посмотрите, что у нас получается?
– Па-а, мы после, – быстро сказал Май.
– Ну, после так после. Понимаю – дел