– Ты прекрасно знаешь, что в наших правилах. Найти для своего ребенка здорового партнера с хорошей родословной. Так как мы – семья мелкопоместных нетитулованных дворян, ты была вправе остановить свой выбор на Майкле Морельяне, и его отец, и я дали наше согласие. Но теперь, когда у тебя есть ребенок, а страна разделилась на два лагеря, теперь, уверяю тебя, все будет совершенно иначе.
– И что же будет теперь?
– Тебе придется мириться с новыми обстоятельствами.
– Господи! – не подумав, воскликнула Николь. – Как я рада, что все это только сон.
Повисла неловкая тишина, которую прервал сэр Дензил:
– Будь любезна объяснить свои последние слова, – губы на худом лице превратились в тонкую линию, его выражение свидетельствовало о том, что это далеко не просьба, а приказ.
Тут Эммет, прокашлявшись, попыталась разрядить обстановку:
– Госпожа Арабелла слегка не в себе после родов, сэр. И иногда она не понимает, о чем говорит.
– Это правда, Арабелла?
Она не смогла сдержаться:
– Да, правда. Можно сказать, что после родов я стала совершенно другим человеком.
Даже не глядя на Эммет, Николь чувствовала, что та смотрит на нее полными ужаса и мольбы глазами. Сэр Дензил задрал костлявый подбородок:
– Я полагаю, что сейчас не время для всяких странностей. Надеюсь, ты сможешь взять себя в руки и постараешься сделать это как можно быстрее.
«Жалкий ничтожный негодяй, – подумала Николь. – Представляю, что было бы, если бы твоя дочь действительно сошла с ума. Уж наверняка ты бы посадил ее в одиночную камеру, и это в лучшем случае».
Вслух же она сказала:
– Желаете посмотреть на ребенка?
Он замер, видимо, раздумывая над своими хорошими манерами:
– Конечно. Я надеюсь, что ты назвала ее Констанция.
– Нет. Я дала ей имя Миранда. Но почему я должна была назвать ее Констанция?
Он побледнел еще больше:
– Ты прекрасно знаешь, почему. Потому что так звали твою мать, и твоя дочь должна быть названа в ее честь.
– Боюсь, что теперь слишком поздно. Миранда – это уже решено, – ответила Николь, но потом, подумав, не зашла ли она слишком далеко, добавила, – но, может быть, мы дадим ей второе имя – Констанция?
Мгновенно лицо сэра Дензила передернулось, и он снова побледнел, прошипев:
– Ты не смеешь вести себя так со мной, Арабелла. Я – хозяин в своем доме, и пока ты находишься под крышей моего дома, ты будешь покорной. Сегодня же вечером ребенок должен быть крещен, и девочке будет дано имя, которое назову я.
Вставая, Николь посмотрела на него и подумала: «Интересно, какая девушка могла соблазниться на этот мешок с костями и терпеть всю его брань? Хотя в том столетии, в котором живу я, он был бы совершенным ничтожеством. В лучшем случае – одиноким занудой, которого никто не любит».