— А сколь ты хошь выручить за эти бумаги? — сразу поинтересовался Кузьма.
— Пятьдесят рублей, — соврал Сенька.
— Не худо, — хмыкнул Кузьма. — А ежели поболее запросить? — вороватые глаза его слегка сощурились.
Сенька призадумался.
— Может, и можно, — осторожно ответил он. — Да только люди, что эти бумаги потеряли, думаю, не шибко богаты. Цеховой какой-то да мальчишка-гимназист. Откуда у них больше?
— Лады, — сплюнул Кузьма. — Моя доля?
— Червонец, — твердо ответил Сенька.
— Ну, это семечки, — сощурился Кузьма. — Я работаю в половину.
— За что же половину? — искренне удивился Сенька, уже жалея, что рассказал о письмах Кузьме. — Я эти бумаги сработал, я их буду торговать…
— Хорошо, не хошь делиться, встречайся с ними один, без меня. Только потом не жалься, когда цеховой тебя придавит и бумажки эти ты задарма ему отдашь. А так я за тобой приглядывать буду. И ежели что — я тут как тут со своим приятелем, — достал Кузьма из кармана складной ножик.
— Хорошо, — был вынужден согласиться Сенька. — Считай, четвертак твой.
— Ну и лады, — повеселел Кузьма. — Бумажки-то эти с собой у тебя?
— С собой, — ответил Сенька.
— А ну, покажь.
Сенька вытащил из-за пазухи пачку писем.
— Видал! — протянул он торжествующе.
— Давай у меня спрячем? — предложил Кузьма.
— Нет уж, — усмехнулся Сенька. — Я сам найду место.
— Тогда давай половину я спрячу, половину ты. Это будет по-честному, раз мы с тобой на пару работаем.
Сенька, помедлив, вытащил из пачки несколько писем и передал их Кузьме.
— Как понадобятся, сразу отдашь.
— Какие могут быть разговоры, — заверил его Кузьма. — Ведь мы же дружки.
— Ладно, пошел я, — сказал Сенька, пожимая приятелю руку. — Поди, мать уже заждалась.
В Березовку Вера смогла выбраться только после полудня. Собственно, сегодня можно было бы и пропустить посещение своих подопечных — приезд кузена и бессонная ночь служили бы вполне законным оправданием. Только не для Веры. Вот уже который год она почти каждый день ходила в деревню, дабы подать помощь больным и нуждающимся: первым она приносила лекарства и участие, вторым — пищу, немного денег и ласковое слово. Вот и сегодня, навестив двух больных, Вера отправилась на выселки к Марфе, матери Сеньки, которую посещала всякий раз, наведываясь в Березовку.
Покуда шла — думала о кузене. Как славно, что он приехал и теперь будет жить с ними! Как здорово, что случилась эта дуэль в их полку, на которой он был секундантом, после чего и был вынужден подать в отставку! Все равно не было в двоюродном братце военной косточки — это видела даже она, — а стало быть, его отставка есть благо для него же самого. Да и дяде теперь будет полегче. Он хоть и молчит, но она-то знает, почему он последнее время часто хмурится. Скорее бы ей достичь совершеннолетия и отдать ему матушкино наследство. Все, до последнего грошика. Ведь ей одной ничего не надо, кроме того, чтобы дядя был здоров и доволен.