Пану провоцировать протест? Объясни мне?
– Затем, что независимая личность…
– Перестань! Независимая личность – это наш Алекс. Независимая ни от здравого смысла, ни от прочих… условностей. У ребёнка должен быть авторитет… зачем ломать, да ещё так грубо?!
– Спроси у Пана, в конце концов.
– У Пана… – Лерка устало вздохнула. – Я его не понимаю. А он по-прежнему понимает меня – насквозь. Я пойду в беседку, и выйду оттуда… спокойная, довольная, уверенная, что с Мишкой всё в порядке… А вот интересно, почему Мишка никогда не выходит из беседки спокойный? Или почти никогда? То лихорадочная какая-то радость, а то и слёзы…
– Очень трудно взрослеть на игровой площадке, – сказал Ким.
– А зачем тогда вообще – взрослеть? Пусть играют! Пусть будет всепланетная песочница, чем плохо-то?
– Лер, – сказал Ким, проводя ладонью по мебельному мху, сухому и тёплому, живому – но практически вечному. – Насчёт песочницы… Это ведь не безобидно. Ты никогда не спрашивала себя, почему это во Вселенной так много звёздочек – и такая тишина?
Лерка некоторое время смотрела на его, пытаясь сообразить. Потом вспомнила, пожала плечами:
– Да уж, к месту вспомнился Алекс… Помню-помню. «Так много звёздочек – такая тишина»… Ещё такая песенка была… Ким, сказать тебе честно? Когда речь заходит о спокойствии и счастье моего ребёнка, проблема Вселенной, Галактики, внеземного разума теряет приоритет. В моих глазах, по крайней мере.
– Не сомневаюсь, – сказал Ким. – Собственно, в моих – тоже… Только я не назвал бы своего Ромку счастливым. Спокойным – да…
– А Ромкой заниматься надо было, Ким. Ромку надо было развивать…
– Развивать, – Ким вытащил из кармана домашний пульт. Щелчком превратил зеленоватый плоский потолок в подобие купола с витражами. Цветные лучи полуденного солнца упали на белый бочонок кулинарного комбайна, на траву и цветы, покрывавшие пол, на бледное лицо сидящей рядом Лерки.
– Красиво, – сказала Лерка. – Хорошо… Это Арина проектировала, да?
– Да, – пробормотал Ким. – А насчёт Ромки… Ему скучно. Иногда он для меня загадочнее, чем Пандем… Ты говоришь, развивать… Но ведь Пан его развивал! Лучший – нет, идеальный педагог!
– Значит, не такой уж идеальный, – сказала Лерка. – Значит, всё-таки ошибся. И теперь навёрстывает упущенное… Следующим шагом – если согласиться с его логикой – должны быть смерти детей прямо во время практики.
– Не говори ерунды, – резко сказал Ким.
Лерка сумрачно усмехнулась.
– Насчёт звёздочек и молчаливого космоса, – начал Ким, желая увести разговор в другом направлении. – Если ты помнишь, суть Алексовой идеи была в том, что разум во Вселенной имеет «встроенный» ограничитель своей деятельности – и это не экологическая катастрофа и не война, как считали раньше. На определённом этапе развития (с нами, думаю, это случилось очень рано) разум производит Пандема, Пандем моделирует идеальную среду обитания, после чего разум благополучно угасает, лишившись стимулов к развитию. Спорно? Разумеется. Изящно? Кто бы спорил…