— Да зачем же на автобусе?! — изумленно воскликнула девушка, заваривая пакетик с чаем и кидая в чашку пару ложечек сахара. — Мы вам такси вызовем. А родственников у вас нет в городе? Я имею в виду таких, чтобы могли за вами на машине приехать и встретить. Подождали бы пока у нас, они бы и подъехали.
— Нет никого здесь, девочка. Никого! — Лицо пожилой женщины жалобно сморщилось. — Потому и спешу с продажей квартиры. Уехать хочу к сыну на Украину. Там внучка младшая должна вот-вот замуж выйти. Хочу молодой семье деньгами помочь. Глядишь, и пригреют старуху.
На край стола ей поставили поднос с чашкой чая и крохотным блюдцем с рассыпчатым печеньем в виде розочек. Женщина неловко пододвинула стул и, расстегнув тяжелое зимнее пальто, принялась макать печенье в чай. Угощение было вкусным, и, сильно стесняясь, она попросила добавки. Девушка весело расхохоталась, подлила ей еще кипятку, сунула в чашку очередной пакетик чая, всыпала сахару и добавила пару печений. Женщина продолжала угощаться. Через пять минут она обмахнула крошки с пальто, поправила на шее платок и, отодвинув от себя поднос, проговорила:
— Вкусно. Спасибо тебе, милая. Прямо и не знаю, что сказать. Хорошая ты девушка. Очень на младшую внучку мою похожа.
— Это на ту, которая замуж собралась? — девушка лукаво улыбнулась из-под низкой пушистой челки.
— На нее…
Она хотела добавить что-то еще, но тут дверь в приемную распахнулась, и из темного коридора на дорогое ковровое покрытие приемной ступила высокая стройная женщина.
— Добрый день, — проговорила она и вежливо улыбнулась. — Заждались, Анна Степановна? Уж извините за задержку.
— Нет, нет, что вы! Какие могут быть извинения! — Анна Степановна улыбнулась владелице конторы. — Меня тут чаем потчевали, грех жаловаться.
— Ну что же, пройдемте. Поставим последнюю подпись. Дождемся клиента, он должен с минуты на минуту подъехать, и, как говорится, всего вам доброго…
Пожилая женщина поднялась и засеменила следом за Ингой Витальевной. Они скрылись за дубовой дверью, и в приемной воцарилась тишина. Какое-то время, каких-то крохотных пять минут, секретарша прислушивалась к звукам, идущим из кабинета Инги. Потом услышала характерный тяжелый стук о пол и догадливо улыбнулась. Она сноровисто смела на поднос крошки со стола, оставленные Анной Степановной, и пошла в туалет вымыть посуду. В дверях столкнулась с Михалычем, здоровенным меланхоличным малым с рыбьими глазами. Ему было чуть больше тридцати, но в конторе все звали его почему-то Михалычем, то ли из уважения к его физической силе, то ли из-за глубоких морщин, избороздивших низкий лоб.