И домофон отключился.
Минуты через две раздался лязг замков и засовов, и дверь отворилась. Знакомое по фотографии лицо с пышными усами выглянуло из полутьмы, и сильная рука отобрала у меня чемодан.
— Проходите наверх! — распорядился Попов, захлопывая дверь и запирая засовы.
Я поднялась по узкой деревянной лестнице и вошла в комнату, где горел свет. Это был кабинет — мрачная келья, заставленная шкафами с книгами и пропахшая крепчайшим табаком. Я поморщилась.
В кабинете стояло два кресла и письменный стол, на котором горела яркая лампа. Ровно очерченный круг света падал на какую-то рукопись и пепельницу, в которой дымился окурок толстой сигары.
Раздались торопливые шаги, и в кабинет вошел хозяин. Небрежно поставив чемодан в угол, он обронил:
— Что же вы стоите — здесь есть куда сесть! — После чего без церемоний уселся за стол и, подобрав сигару, сделал торопливую затяжку.
Я опустилась в кресло.
— Рассказывайте! — повелительно сказал Попов.
Я обстоятельно и подробно принялась излагать историю своих похождений, стараясь не пропускать ни одной детали. Он слушал внимательно, никак не реагируя даже на самые острые моменты. Лишь когда я закончила, он лаконично заключил:
— Поездом они будут здесь завтра вечером. Значит, сегодня можете спокойно отдыхать… Вы голодны? Я сам обычно не ужинаю — ограничиваюсь чашкой кофе. Но для вас я могу что-нибудь приготовить.
Попов посмотрел на меня так, будто я проходила какое-то важное тестирование и от ответа на вопрос зависела моя судьба. Для брата этот тип вел себя не слишком любезно, но обижаться было глупо — он здесь старший, и мы здесь не отдыхали. Однако у меня сразу мелькнула мысль переселиться в гостиницу — за границей вовсе не обязательно останавливаться у родственников. Другой менталитет.
Я вежливо отказалась от ужина, но и чашкой кофе на ночь не соблазнилась. После чего незамедлительно получила жесткую, гудящую пружинами кровать в темной, пропахшей плесенью спальне и, слава богу, возможность принять на ночь душ. Впрочем, больше я, кажется, ни в чем в тот момент и не нуждалась. У меня до сих пор перед глазами плавало зеленое марево сельвы, а в руках и ногах никак не проходило ощущение вибрации от бесчисленных перелетов и переездов. Хотелось уснуть мертвым сном, и это желание было исполнено.
Утром «брат» бесцеремонно разбудил меня. Когда я совершила утренний туалет и переоделась, Попов сухо сообщил, что отправляется в бар «Звезда», чтобы навести справки о Люсьене, а мне предложил сходить позавтракать в кафе на углу, объяснив, что сам он так рано не завтракает, а просто выпивает чашку кофе. Я предвидела нечто подобное, поэтому не особенно удивилась.