И я демонстративно постучалась в соседнее купе, где в одиночестве скучал в это время Толян.
— Разрешите составить вам компанию? — улыбнулась я ему, чем вызвала его легкое замешательство: он явно не ожидал такого визита.
— Заходите, пожалуйста. Честно говоря, не ждал. Пивка?
— Ну, за неимением более романтических напитков… — состроила я разочарованную физиономию. — Или вы боретесь за трезвый образ жизни?
— Да боже сохрани! — заржал он. — Пивка для рывка!
— Ну, тогда другое дело. А то я что-то заскучала с книжкой в руках, дай, думаю, загляну к соседям.
— Вот и правильно, — протянул он мне руку. — Анатолий.
— Юля.
Я говорила гораздо громче, чем это было необходимо, чтобы Борис Алексеевич за стенкой мог слышать каждое мое слово.
— А где же ваш товарищ? — спросила я, оглядываясь.
— Да он поужинать пошел, но скоро, — подмигнул, — он должен вернуться, и мы сможем поменяться с ним местами. Не согласитесь ли составить компанию?
— С радостью. А что же вы с ним не пошли? Вы же, кажется, друзья?
— Да не то чтобы друзья, — покачал головой он. — Мы и познакомились-то в поезде. Да ну его к лешему! Два дня был человек человеком, а теперь чего-то перепугался!
Пиво развязало язык моему новому знакомому, и это было как нельзя кстати.
— Кого же он так боится? — засмеялась я. — Уж не милиции ли?
— Хуже, — оценил мою шутку Толян. — Боится, что его обворуют. У него с собой какие-то важные документы, так вот он все боится их потерять. Говорит, что ему за них голову снимут. Даже не пьет ничего, кроме пива. До чего людей жадность доводит!
Мой собеседник даже не представлял, насколько он мне сейчас был интересен.
— Я бы этого не сказала, — усомнилась я. — Позавчера он был еще бойцом!
— Так то позавчера, а со вчерашнего дня заболел наш Санек, — потешался над товарищем Анатолий, потягивая пиво из бутылки.
— Съел, наверное, чего-нибудь, — поддержала я его, — или выпил лишнего. То-то ему страшное и мерещится. Тараканов еще не ловит?
Я преобразилась в совершенно простую деваху, и это явно было по душе моему собеседнику. В моем репертуаре этот образ назывался «Дочь трудового народа» и приблизительно соответствовал по своим интеллектуальным и душевным параметрам маляру-штукатуру второго разряда.
— А моя подруга, похоже, в ресторан намылилась и меня не взяла с собой, зараза такая. Так что пропадаю во цвете лет, — окончательно расхулиганилась я. — А ты, оказывается, жмот, леща заныкал!
Таким образом отреагировала я на тощую рыбку, обнаруженную мной между пустыми бутылками.
— Да я на эту воблу уже глядеть не могу, — сморщился Толян. — Весь день грызем, проклятую!