— Где Муса?
— В Пакистан ушел. Здесь его за долги убили бы. Это ведь он тебе фейерверк устроил.
— А менты, прокурор?..
— А что менты? С ментами все в порядке — доказательств-то никаких! Операцию провели почти безупречно… Все, хватит, давай в палату!
— Слышь, Андрей Леонидович, ты мне кто? А то меня женщины спрашивают!
— Кто? — Гром задумался. — Ухажер годится? Все, иди в палату!
Гром аккуратно, под локоток, довел меня до постели, и до меня только сейчас дошло, как срамно я выгляжу в этой зеленоватой больничной рубашке с узорчатыми надписями «Минздрав».
— Андрей Леонидович! — расцвели мои соседки. — Как хорошо, что вы пришли… Юленька все ждала вас, все ждала… — слащавыми голосами затянули они.
Андрей Леонидович достал из пакета что-то сладкое, завернутый в газету букет пышных местных цветов, и соседки мигом принесли под цветы литровую банку, наполненную мутной водопроводной водой.
Мы с полчаса помурлыкали, и я не без удовольствия подставила лоб под большую прохладную ладонь Грома. Все было прекрасно, если бы… не Камышин.
— А Камышин? — спросила я, когда Гром собрался уходить.
— А что — Камышин? С ним все в порядке.
Это означало: не прыгай выше головы.
Мы попрощались.
— Так кто он тебе? — запрыгали вокруг соседки.
— Я тебе точно говорю — не отец!
— Да отстань ты! Пусть она скажет!
— Же-ни-их, — мечтательно закатила я глаза, и соседки позеленели, потом почернели и, наконец, отправились на свои койки.
Весь следующий день я посвятила себе. Во-первых, я встала на весы и обнаружила, что сбросила восемь килограммов. «То-то меня шатает», — невесело усмехнулась я. Была в этом и польза — ноги стали суше и даже как-то стройнее, но было и то, что меня не устраивало — грудь от этого стремительного похудения пострадала сильнее всего.
Я вышла во дворик больницы и начала медленную, тщательную разминку. Сначала — суставы и позвоночник, затем — основные сухожилия, потом главные группы мышц, а когда я добралась до вторичных, меня грубо, по-хамски окликнули.
— Максимова!
Я оглянулась. Прямо позади меня стояла толстая, обрюзгшая мадам в белом халате, а из окна моей палаты на втором этаже высовывались растрепанные головы моих соседок.
— Я вас слушаю, — кивнула я, продолжая разминать поясничную область.
— Вы что это тут? — уже не так уверенно продолжила «скандал ни о чем» мадам.
— Уточните, пожалуйста… — Я наклонилась, проверила результат разминки и осталась недовольна.
— Режим… нарушаете… — совсем сдала назад мадам, дернула головой и, сообразив, что союзники у нее есть и вся моя палата из лучших побуждений напряженно следит за развитием событий, перешла на крик и постепенно на вопль.