— Ну-ка, вылезай из лодки, или я выстрелю! — приказал он, угрожающе поводя стволом.
— Вы будете стрелять в женщину с детьми? — спросила я, опуская револьвер. Мне не хотелось, чтобы он увидел в моей руке оружие. К чему лишние осложнения? — Нас преследуют, — указала я на бандитов. — Не могли бы вы нам помочь?
Сторож быстро взглянул на преследователей, не выпуская нас из прицела, и его бородатое кирпичного цвета лицо, обрамленное седой бородой, приобрело озабоченное выражение, а глаза наполнились ужасом.
— Уходите отсюда! Не впутывайте меня в свои разборки! — заорал он, потрясая ружьем. — Быстро! Марш отсюда! — и присовокупил к пожеланиям пару крепких словечек.
— Дайте нам лодку, — попросила я с мольбой в голосе.
— Нет! Идите отсюда! — нервно выкрикнул он в ответ.
В это время Алина, уставшая ждать конца нашего диалога, потащила Рината к крытой пристани. Наверное, она хотела спрятаться там. Но глупо прятаться на глазах у тех, кто будет тебя искать.
— Стой! Назад! — закричала я ей.
Пуля прошила борт лодки у моих ног. Наше положение осложнялось. Стрелял один из преследователей, стоявший на берегу. Другие уже бежали по дощатому настилу причала. Я выпрыгнула из лодки на пристань, ударом ноги свалила налетевшего на меня смуглого черноволосого бандита восточной наружности и рванула к навесу пристани, где укрылась Алина с братом. Преследователи заметили сторожа, застывшего у поручней с винтовкой на изготовку, и принялись стрелять по нему. Сторож бросился на пол дебаркадера и пополз под градом пуль, разрывающих поручни. Очевидно, они решили стрелять по нему, а не по мне, решив, что я без оружия не опасна и никуда от них не денусь. Бежать же действительно было некуда. Лодочный сарай был тупиком. Не переправляться же мне вплавь через Волгу с детьми.
Я закрыла двери и просунула в ручку какую-то палку, валявшуюся в сарайчике. Ринат и Алина, прижавшись друг к другу, сидели в углу. В полутьме четко были видны белые овалы их лиц. Ринат всхлипывал.
— Все будет хорошо. Мы отобьемся, — пообещала я им, отходя от двери. В сарае пахло сыростью и рыбой. По стене были развешаны старые рваные сети. Я попробовала позвонить в милицию по сотовому, но соединения не было.
Тяжелый топот раздался прямо за дверью. Приглушенные голоса, затем четкое с восточным акцентом:
— Открывай, женщина! Не тронем. Если не откроешь — перережу горло.
Я схватилась за пистолет, но передумала. Стрелять нельзя. Рядом со мной дети. Да и преследователи вряд ли начнут стрелять по мне внутри сарая. Дети нужны им живыми. Дверь вздрогнула от сильного удара. Кто-то выругался на курдском. Поскольку курдский я знаю отлично, то позволяла себе ответить также на курдском, чтобы они убирались к черту, не забыв добавить «пожалуйста». Тоже, естественно, на курдском.