Тут главное было не сбавлять напора, не снижать накала, а, напротив, все убыстрять и убыстрять темп. Не сбиваясь при этом на прямые оскорбления — тогда меня просто выгонят вон или запустят чем-нибудь тяжелым.
Я рассчитывала, доведя Нину до необходимой кондиции, привести ее в такое состояние, когда она не могла бы контролировать свои слова и прокричала мне в лицо правду.
Ту самую правду, какой бы горькой она ни была. Пусть она пожалеет об этом через минуту, но, поверьте мне, за такие секунды женщина может отдать очень много. Вот я и собиралась подарить ей такой момент.
— Послушайте, я чего-то не понимаю, — нахмурилась Нина. — Вы приходите ко мне сюда перед ответственной репетицией, отнимаете мое личное время и вместо того, чтобы вести деловой разговор, начинаете нести какую-то ахинею о моей заведомой неполноценности.
— Так это же замечательно! — кинула я ей еще одну кость. — В таком случае вы не можете отвечать за свои поступки!
— Вы что, хотите сказать, что смерть Геры — дело моих рук? — вскочила со стула Нина Петровская, судорожно сжимая в побелевших пальцах чашечку с остатками кофе. — Да как у вас язык повернулся?!
— Я вовсе не говорила этого, — немедленно парировала я. — Вы это сами только что сказали. Разве нет? Или мне послышалось?
— Да как вы смеете! — в ярости закричала Петровская. — В этом можно обвинять кого угодно, но только не меня! Кого угодно!
— Потому что вы были его любовницей? — задала я вопрос. — Ну так это ничего не значит. И среди любовников такое бывает.
— Какое «такое»? — тряслась от возмущения Нина. — На что вы намекаете?
— Я намекаю? — для пущей убедительности я ткнула себя пальцем в грудь.
— Да, вы!
— И в мыслях подобного не было! — заверила я ее. — Все знают, что вы его любили, и он холил и лелеял вас. Вас и ваш театр. Вот только скуповат был на наличные, не правда ли?
— А вам какое дело? — Нина с силой поставила чашечку на стол и уперла руки в бока.
Сейчас примадонна драматического театра ничем не отличалась от бабы, которая устроила скандал на городском базаре.
— Если хотите знать, меня вообще не интересуют деньги! — заявила она.
— Да-а?
— Да!!! И все эти сплетни о том, что Генрих купил этот театр ради меня или со мной в придачу — чушь! Бред сивой кобылы!
— То-то вы сразу стали блистать в главных ролях, — подлила я маслица в огонь.
— А хоть бы и так! — прищурилась Нина. — Разве я плохо играю? Разве моя вина в том, что меня долго зажимали? Да вы знаете, какие тут царят нравы?! Никакому Шекспиру не снилось!
И она столкнула с тумбочки распечатку «Макбета», которая тут же разлетелась по полу.