С этими словами он помахал мне рукой и сказал матери, что к вечеру вернется.
— Вы что-нибудь выяснили? — спросила Ирина, пытаясь прожечь во мне дырку своим испепеляющим взором.
— Пока нет, — покачала я головой.
— Торопитесь, потому что…
Она замолчала.
— Потому что что?
— Нельзя медлить. Материалы дискеты могут стать достоянием гласности, а это недопустимо.
Объяснение для излишне любопытной Тани… У меня создалось впечатление, что Ирина многое знает. Куда больше, чем хочет это показать.
* * *
Мы опять остались одни, и я не понимала, чего же все-таки от меня ждут. Что я стану сидеть в четырех стенах и анализировать ситуацию? В душе копилось раздражение. В конце концов, я просто не умею так работать!
Однако на все мои протесты Ирина отвечала с жесткой улыбкой, что о моих передвижениях приказа не поступало, а искать надо среди домашних.
— Если же появится необходимость выйти, сообщите Халивину, он пришлет вам Лешу, — заключила она.
Теперь я усиленно косила под Ниро Вульфа, рискуя достигнуть в ближайшем будущем его комплекции, только вот с Арчи Гудвином у меня была напряженка. В умственные и иные способности Леши, предоставленного в мое распоряжение, я как-то не верила.
Людмила Сергеевна мне посочувствовала и, опасливо оглянувшись на дверь, прошептала:
— Вы, Танечка, меня извините. Я бы вас отпустила. Но сама их боюсь.
Мне подводить ее тоже не хотелось, и я решила, что, когда появится Халивин, я все-таки закачу ему большую истерику. Надо только подготовиться. Разработать план, так сказать. Обдумать все шаги и последствия…
Поэтому я сидела, мрачно-сосредоточенная, бессмысленно катая по кровати гадальные кости, и думала.
Из Людмилиного рассказа получалось, что украсть дискету могли Стас, Федор, Ирина, она сама и Халивин, что маловероятно. Еще появлялась девочка, но в комнаты она не заходила. Значит, отпадает.
Стас мог украсть, но, по его словам, не знает, как выглядит похищенная дискета. Тоже может быть неправдой — потому что он занимался с компьютером, значит, доставал дискету. Если только…
Я подпрыгнула. Если только она там была.
А если ее там не было, получается, что эта самая дискета, которую не поймешь зачем оставили в компьютере, исчезла еще до праздника.
Кстати, если она была так дорога сердцу Халивина, таскал бы ее на груди.
Что же у нас получается?
— Здравствуйте, — раздался ломающийся голос. Я подняла глаза. На пороге, приоткрыв дверь, стоял мальчик лет четырнадцати, пухленький и симпатичный. «Как с картинки», — подумала я. Воплощение нашего светлого будущего…
— Привет, — кивнула я.