Мне стало интересно.
— Может, расскажешь?
— Да ничего особенного. Как-то раз я на базаре работал. Ну, конечно, своей работой занимался, общественной. В итоге одна бабуська без покупателей осталась. А они там все друг за дружку горой. Вот милицию и вызвали, а ментам сказали, что я деньги якобы у кого-то украл. Те меня обыскали. А в кармане у меня действительно были деньги, только свои собственные. Вот меня в отделение и доставили. Хорошо, что там Владимир Сергеевич был. Он меня выслушал, порасспросил о моей работе и отпустил с миром. Я ему был безмерно благодарен, телефон свой дал. Потом я его тоже выручал несколько раз. Так, по мелочам, как сегодня например.
Выходит, что на Левушкин обед можно было и не тратиться. Он участвовал в акции исключительно из чувства благодарности к Владимиру Сергеевичу.
* * *
Я отвезла Левушку в его шикарный офис и решила на пару часов заскочить домой, чтобы принять душ и чуть-чуть полежать.
Осуществив эту программу-минимум, я достала из мешочка кости. Давно я уже с ними не беседовала.
— Предстоит ли мне сегодня, косточки, узнать что-нибудь интересное?
Вот такой был у меня вопрос. Хотелось узнать, принесут ли мне пользу подслушанные разговоры.
Кости, выпав в комбинации «35+11+22», пообещали мне «непредвиденные, но весьма благоприятные перемены».
— Что ж, неплохо. Какие, интересно знать, перемены вы мне обещаете?
* * *
И я опять отправилась в Антоновку. Теперь уже внимательно наблюдать за известным домом.
Бдила я до самой темноты.
Один телефонный разговорчик Ирины меня заинтересовал.
А звонила она некоему Антону:
— Может, ты приедешь сегодня, Антон? Меня стены съедают. Я с ума схожу.
— Не звони мне больше, Ира. Все кончено.
— Скажи, в чем дело? То тебе муж мешал. Теперь у меня нет мужа. Зато есть его деньги. А через полгода я унаследую вообще все, что у него было, — плаксиво говорила Губер.
Собеседник ее обозлился:
— Мне не нужны твои паршивые деньги. И ты вместе с ними. Я же сказал, что все кончено. Я не могу тебя видеть. И не смей больше звонить. — Антон бросил трубку.
Потом я слышала рыдания Ирины. Не скажу, правда, что она долго убивалась.
Похныкав, женщина включила телевизор.
Затем я услышала робкий голос Нины Ивановны:
— Ирина Анатольевна, я не нужна вам больше? Может, я пойду?
— Да, конечно. Иди. Я сейчас спать лягу. Голова раскалывается.
Я запланировала беседу с Ниной Ивановной, но решила немного подождать — надо же ей со своими личными проблемами управиться.
И тут я вспомнила про буклет, который должна вечером вернуть Ленке.
Значит, ради этой паршивой книжонки я должна оставить свой пост…