Чертыхнувшись, я достала сотовый:
— Привет, Ленок. Спать не собираешься?
— Пока нет и не скоро соберусь. У меня в гостях подруга, и мы тебя ждем.
— Не возражаешь, если я немного подзадержусь?
— Немного — это как: час, два или к утру прибудешь? Мы весь пирог без тебя слопаем.
— И лопайте на здоровье. Но все-таки самый маленький кусочек оставьте мне. Ладно?
Договорившись об отсрочке визита, я отправилась к Нине Ивановне.
Когда я открыла калитку, женщина стояла на крыльце и громко вкладывала ума своему сыну-подростку лет двенадцати:
— Это ты чего же делаешь, ирод такой? Я ж тебе сейчас уши оборву.
А мальчик мило забавлялся. Привязав котенку к хвосту консервную банку, он дразнил его, тягая перед его носом импровизированную мышку. Котенок, смирившись с тяжестью на хвосте, скакал как заведенный. Банка громыхала на асфальтовой дорожке.
Меня они еще не видели. Тусклая лампочка над крыльцом освещала лишь небольшой участок двора перед домом.
Я шагнула из темноты.
Нина Ивановна вздрогнула от неожиданности. А пацан, потешаясь над котенком, совсем не удивился моему визиту.
— Здрасьте, — скороговоркой сказал он мне, продолжая игру. Нравоучения матери впрок ему не пошли. Такой метод воспитания в народе называют «об стенку горох».
— Нина Ивановна, извините, что так поздно. Можно с вами поговорить?
— Заходите, коль пришли. Только о чем говорить-то? Я же уже сказала, что все равно ничего не смогу у вас купить.
Она открыла мне дверь.
— Проходите, только скорее. А то комары летят. Их тут жуть какая-то.
Я вошла в дом Нины Ивановны. Мужа у нее, по видимости, не было. Присутствие в доме мужчины обычно сразу чувствуется. Особенно в частном доме. Не зря же говорят, что дом любит мужские руки.
Этого-то как раз здесь и не хватало. Покосившаяся дверь никак не хотела закрываться. Рассохшиеся табуретки качались. Я на такую сесть не рискнула бы.
Но Нина Ивановна пригласила меня в зал, обставленный очень скромно, даже бедно.
Напротив двери, между двух окон, на тумбочке старозаветных времен, накрытой красной плюшевой накидкой, я увидела черно-белый телевизор. Пожалуй, самую дорогую вещь в этом доме. Справа у стены стояла металлическая кровать. Над ней — плюшевый ковер с оленями. Слева диван с выцветшей обивкой и шифоньер. Судя по дизайну, он достался Нине Ивановне от матери, а может, даже от бабушки. И тем не менее здесь все же было как-то уютно. По всему было видно — хозяйка любила порядок.
— Присаживайтесь вот сюда, на диванчик.
Я села. Нина Ивановна опустилась на стул около кровати.
— Нина Ивановна, я никакой не представитель фирмы «Цептер». И в доме Ирины Анатольевны я появилась совсем по другой причине.