— Ту же фразу перед смертью повторял Вишневский, — вспомнила я. — А вот за тем, что вы знали, знаете или собираетесь узнать, — мы сюда и пришли, — сказала я.
Мои взволнованные слова прервал далеко не самый мелодичный храп в дупель пьяного Казакова, который, очевидно, сочтя наше общество куда как скучным, поспешил в объятия Морфея.
— Н-да, — процедил Кузнецов и снова повернулся к Романовскому: — А еще, Серый, Светлов сказал нам, что ты знаешь, где находится лаборатория по синтезу перцептина.
Романовский сцепил перед собой руки с судорожно переплетенными пальцами и ответил:
— Лейсман, наверно, тоже догадался, что я знаю. Это мой смертный приговор.
— Наш тоже, — в тон ему сказала Бессонова.
— Так, — поспешила вмешаться я, — давайте все по порядку. Хоть что-то в моей голове прояснится, а то прямо-таки одни наркоманы, параноики, алкоголики и…
— …и педерасты! — пробулькал Казаков, зачем-то просыпаясь, но, впрочем, не отрывая лица от поверхности столика.
Романовский усмехнулся и задержал на мне взгляд глубоких темных глаз.
«Они же все на этом перцептине, — мелькнуло в голове, — наверно, он меняет человеческую индивидуальность в корне…»
— Вам с ними сложно? — сочувствующим тоном спросил Романовский. — Сейчас они все пьяные, и это хорошо. Трезвые мы куда хуже. Правда, Казаков?
— В-в-водку любишь?.. Эта-а трррудная ввыада!.. — промяукал тот голосом насмерть простуженного и пьяного Ильи Лагутенко из «Муми-тролля».
Романовский придвинулся ко мне поближе и заговорил тихим, усталым, серьезным голосом:
— Все началось год назад. Один человек… я не знаю его настоящего имени, мы все называли его Светлячком… так вот, он изобрел препарат, который назвал перцептин.
— Называли его Светлячком? — переспросила я. — То есть вы видели его? Или хотя бы кто-то из вас?
— Не перебивайте, — спокойно отвечал Романовский. — Нет, мы не видели его. С ним общался, очевидно, один Лейсман. Так вот, он синтезировал этот психостимулятор, по сравнению с которым все препараты аналогичного действия казались настойкой валерьянки для истеричных старушек. Это выяснилось из первых же опытов с перцептином, которые он проводил на мне.
— Он проводил? Значит, вы все-таки видели?..
— Да не видел я его! Нам давали препарат, и мы со Светловым…
— Светлов?!
— Он и получал его от самого Светлячка. Хотя иногда я подозревал, что Светлов и есть Светлячок.
— Заманчивая гипотеза, — засмеялась я, — но уж слишком все просто. «Светлячок» — кличка от фамилии Светлов? Я не думаю, что это так, господин Романовский.
— Теперь и я тоже, — произнес тот. — Я более или менее знаю Светлова и, взвесив все «за» и «против», признал, что он не может быть тем человеком, который создал этот препарат.