— Пришлось, — вздохнула она.
— Со слов вашей матери я поняла, что после клуба вы с Альбертом отправились к себе домой.
— Правильно, — кивнула Вероника.
— Как же он оказался на даче в ту ночь? — попыталась уточнить я.
— Мы с ним повздорили, — она нервно повела плечами, — и он решил побыть один.
— В чем заключалась причина вашей размолвки?
— Так, какая-то мелочь, — скривилась Вероника, — я уже не помню.
— Кто еще кроме вас знал, что Альберт отправился на дачу?
— Думаю, что никто, — резко ответила она и неприязненно посмотрела на меня.
— Но кто-то ведь приехал на дачу и застрелил его? — я сделала вид, что не замечаю ее раздражения.
— Что вы от меня хотите? — она облизнула пересохшие губы.
— Вы не в курсе, — я немного сменила тему, — когда умер ваш муж?
— Предположительно ночью, — кивнула она, — во всяком случае, мне так сказали.
— Ваш свекор сказал, что Альберта застрелили из его же собственного пистолета, это так?
— Наверное, — пожала она плечами.
— Оружие не нашли?
— Нет.
— Вашему мужу кто-нибудь угрожал?
— Я не знаю, — она побледнела и опустила голову.
— Степан Федорович сказал, — настаивала я, — что узнал об угрозах от вас.
— Да, — кивнула она, — Берти звонили несколько раз.
— Ваш свекор сказал, что были какие-то письма с угрозами.
— Кажется, что-то было, но я об этом не знаю.
— Вы не знаете сути угроз или предъявляемых требований?
— Я не помню, — покачала она головой.
У Вероники лихорадочно заблестели глаза. Не желая стать свидетельницей очередного приступа истерии, я предпочла разговор закруглить. Все, что мне требовалось для начала расследования, я узнала, поэтому, поблагодарив моих собеседниц, попросила позволения откланяться. Меня не стали упрашивать остаться на чашку чая, да мне и самой не слишком улыбалось провести в этой квартире еще какое-то время. Напоследок я взяла все адреса и телефоны, которые могли мне понадобиться, и, заявив, что могу еще не раз побеспокоить маму и дочь своим визитом или звонком, удалилась.