— Дюкина, — обратился сержант к Веронике, выводя ее из состояния транса, — к вам пришли.
Дюкина вздрогнула и подняла глаза. Видно, мое появление было ей глубоко безразлично, потому что она равнодушно отвернулась.
Сержант открыл клетку и замер с ключами в руках. Я вошла. Он же, заперев клетку, неспешной походкой направился на свое рабочее место. Я села рядом с Дюкиной на деревянную лавку и осторожно взглянула на нее.
— Меня прислал к вам ваш свекор. Он не верит в то, что вы убили его сына, вы меня слышите?
Я повернулась к ней всем телом. Она отрешенно смотрела на меня, словно я была врачом, а она душевнобольной. По ее лицу было заметно, что она испытывает горечь разочарования. Я предположила, что ее досада вызвана тем, что она просчиталась с эффектным шагом, осуществленным ею на телевидении. Она, наверное, думала, что вокруг будут сновать любопытные журналисты и коллеги, но оказалось так, что она теперь сидит в заплеванной клетке одна, если не считать милого соседства «синеглазки» со всеми признаками долгого бомжевания. Эта дамочка, кстати, проявляла бешеный интерес к нашей едва начавшейся беседе. Она не просто косилась, она сверлила нас своими опухшими глазами, которые словно вылиняли от неумеренного потребления спиртного. Женщина шмыгнула носом и грубо вмешалась в наш разговор:
— Да ты че к ней пристала, видишь, не в себе она. Говорит, мужа кокнула. Ну и че — запросто!
— Вас, простите, как зовут? — невозмутимо полюбопытствовала я.
— Клава, — с подъемом произнесла она, обрадованная тем, что привлекла к себе внимание.
— Очень приятно, — язвительно улыбнулась я, — я вас попрошу не мешать нам.
— А я и не мешаю, — обиделась Клава.
— Кш, — брезгливо прошипел дежурный, — заткнись!
Клава поджала бледно-сиреневые губы и, закинув ногу на ногу, отвернулась.
— Вы действительно застрелили Альберта Степановича? — вполголоса спросила я Дюкину.
Не поворачиваясь ко мне, она кивнула. И тут же разрыдалась.
— Милиция нашла пистолет, из которого вы стреляли? — произнесла я.
— Нет, — сухо проронила Дюкина.
— Почему? Вы его спрятали?
— Нет… не помню… — Дюкина утирала слезы свернутым в комок платком.
— Как это произошло?
Она посмотрела на меня, как затравленный зверь.
— Я буду говорить с милицией. Меня обещали допросить, — она устремила жалостливый взор к дежурному.
— Вы и мне тоже должны все рассказать. Ваш свекор хочет вас спасти, он уверен в вашей невиновности, — сказала я.
— Я убила его, — с обреченным видом проговорила она и, снова дернувшись всем телом, заревела.
— Как это случилось? Вы приехали на дачу ночью?