Нет, это не фирма, а какое-то сборище родственников и знакомых.
— Вернемся к биографии многоуважаемой Фаины Петровны. В частности — к ее взаимоотношениям с сильным полом. Что представляет собой господин грузчик?
— Трофимов? Он работает у нас в «Горностае» с самого первого дня. Работа его вроде устраивает. Получает хорошо.
— Подождите-ка… Высокий, худой, угрюмый — это Трофимов? Невзрачный такой…
— Почему невзрачный? Александр Иванович — он симпатичный, только нелюдим. Это его старит.
Ну что же, на вкус и цвет, как говорится…
— А работает как?
— Добросовестно. Шеф им доволен.
Понятно. Проверим еще и этого нелюдима-грузчика. Что-то сей типус мне заранее не нравится.
— Хорошо. Спасибо большое, Алла Викторовна. И последний вопрос, — я поднялась, — Петров не приехал еще?
— Олег Сергеевич? Нет пока. Командировка у него через два дня заканчивается. Вы знаете, звонил следователь…
— Когда?
— Утром. Тоже Петровым интересовался.
— Как зовут следователя?
— Кочетков Александр Максимович. Помните, молоденький такой, хорошенький. Он с товарищем подполковником…
— Помню, разумеется.
Румяный Саша.
— А подполковник не беспокоил?
— Нет, только Александр Максимович. Часто звонит. Крепитесь, говорит. Следствие идет.
Естественно. Что еще он может сказать? Значит, Киря все на бедного неопытного Сашу свалил… Надо бы навестить господ милиционеров.
— Алла Викторовна, как только появится Олег Сергеевич, дайте мне знать, пожалуйста.
— Обязательно.
— А сейчас, если можно, доставьте, пожалуйста, мою персону пред светлы очи господина Николаева.
* * *
Снабженец Сергей Сергеевич месье Николаев оказался приятным усатым гражданином «карлсоновского» возраста.
— Здравствуйте-здравствуйте, — я представилась.
— Добрый день, добрый день, — в тон мне ответил он, «добрая душа», всем помогающая. И уставился действительно добрыми карими глазками, как бы говорящими: «Ну-с, о чем поведаешь?»
Я поведала об исчезновении Серегина. Заодно поинтересовалась, не известно ли господину Николаеву что-нибудь эдакое, на предмет чего можно было бы сей же час частному детективу задуматься и вскорости решить данное запутанное дело.
Николаев кивнул и, видимо, решив, что должен передо мной покаяться во всех своих существующих и несуществующих грехах, принялся «вещать» — совершенно не в тему.
Говорить к тому же он, как оказалось, совершенно не умел: мычал, кряхтел, сопел, шмыгал носом, а также издавал вовсе нечленораздельные звуки. Через десять минут столь плодотворной беседы я не только безумно устала от его общества, но была еще и полностью разочарована: сей индивидуум не только не сообщил мне ничего нового, так выяснилось еще, что знает он о своих сотрудниках гораздо меньше, чем даже ведаю о них я, человек в фирме посторонний. Такой вот оказался деликатный господин.