— Татка… — Мой племянник перестал наконец беззвучно открывать рот. — Но как же это? Надо же что-то делать! Идти к прокурору!!
— «К прокурору»… С чем?! И кто я такая, чтобы тревожить прокуроров по пустякам, да еще в субботу… Нет, Гошка: поздно! Единственное, что мы можем сделать, — уберечь Ангелину. Вряд ли эта тварь попытается что-нибудь выкинуть: она поняла, что мне все известно. Но на всякий случай не спускай глаз с обеих, понял? Если Ангелина поедет провожать дядю и тетю в аэропорт, постарайся увязаться с ними.
— Она меня еще учит! Да я сейчас эту гадину…
— Э нет, парень! — Я дернула его за руку и развернула к себе лицом. — Ты будешь молчать как рыба, понял? Чего ты добьешься, если устроишь скандал? Тебя выставят вон из дома, только и всего. И Геля останется без своего верного телохранителя. Ну подумай сам: зачем зря мучить ее и Виктора Петровича, если мы не сможем до вечера найти доказательства? Им и без того хватает лиха. Сохраним наш «большой-большой секрет», а для своего клиента я что-нибудь потом придумаю. Пусть папа и дочка остаются тут с миром. А эти двое… катятся в свой Израиль.
Я ущипнула Гошку за нос.
— Обещаю тебе, что буду каждую неделю слать Алешке Михайловскому анонимные письма. И очень скоро самым страшным для обоих наказанием станет их брак!
Он фыркнул.
— Это ты неплохо придумала. Только очень не хочется откладывать наказание на перспективу!
— Я посоветуюсь в Тарасове, что можно сделать. Ну, будь умником, коллега!
Я чмокнула «младшего партнера» и выскользнула за калитку.
И вот я опять возвращалась домой. Я гнала машину, не обращая внимания ни на дорогу, ни на окрестные пейзажи, ни на музыку, журчащую в приемнике, ни даже на головную боль и жару. Я думала все об одном и том же. Если бы мысли могли убивать, то Янина Борисовна Михайловская уже корчилась бы в судорогах.
Когда я заглушила мотор на стоянке возле своего дома, на часах было без четверти три. После улицы, залитой раскаленной солнечной лавой, подъезд встретил почти абсолютной темнотой. И все-таки в дырочках почтового ящика, на который я бросила взгляд чисто машинально, по многолетней привычке, что-то отчетливо желтело. Утром точно ничего не было: значит, бросили только сегодня. Похоже на денежный перевод, но мне никто ничего не должен, к сожалению…
Позвенев ключами, я открыла дверку, и в руки мне упало какое-то извещение. «На Ваше имя получена ц/б из … С.-Петербурга», — еле-еле разобрала каракули почтового служаки, которыми было выписано название города. Ценная бандероль из Ленинграда!
Погоди, погоди, Татьяна. Успокойся! Может, это совсем не то, что ты думаешь, а так — ерунда какая-то… Паспорт при мне, слава богу — подниматься в квартиру не надо. И машина не понадобится: почтовое отделение через два квартала. Только бы они еще работали! Суббота ведь…