— Это куклы Мэри? — спросила я с трепетом.
— Нет, конечно. Это моя личная коллекция «Улыбчивые красавицы». Это коллекционные куклы, — сказала мать Мэри.
Я невольно подумала, что ей хотелось бы и Мэри запереть в стеклянный шкаф, чтобы она стояла там, до блеска вымытая, ни единой пылинки, а на щеках всегда ямочки. Мэри смотрела на меня, закусив губу.
— Я пришла на чай, — сказала я, чтобы её успокоить.
Мать Мэри нахмурилась:
— В другой раз, милая. А сейчас уходи. И кукол своих прихвати с собой.
— Я её пригласил, дорогая, — сказал отец Мэри. — Я подумал, что так Мэри будет легче доесть свой хлеб. Так что присаживайся. Как тебя зовут?
— Дикси.
— Погоди… Дикси, — сказала мама Мэри.
Она выговорила моё имя, как будто это было нехорошее слово. Она расстелила на розовом в белую полоску сиденье глянцевый журнал, словно опасаясь, что моя попа испачкает ей стул. Сидеть на журнале было холодно и неудобно, к тому же он хрустел при каждом моем движении. Я ёрзала на сиденье, не зная, можно ли самой взять бутерброд. Дома мы просто брали их руками, но У Мэри все было совсем по-другому.
Мать Мэри передала мне блюдо — торжественно, как обряд. Я взяла сразу два бутерброда, по одному в каждую руку, чтобы не заставлять её больше заниматься этой ерундой. Она нахмурилась, и я догадалась, что сделала что-то не так. Я стала быстро уплетать бутерброды, откусывая то от одного, то от другого. Один был со сливочным сыром и огурцом, а другой с чем-то рыбным вперемешку с зеленью, оба не особенно вкусные.
— Пальчики оближешь! — сказала я вежливо. — Гляди, Мэри, я доела весь хлеб.
Хлеб был поджаренный и очень твёрдый, немного подгорелый. Легко было представить, что он может застрять в глотке и не проглатываться. Я энергично двигала челюстями, но разжевать его было очень трудно. Хлебное месиво налипло мне на зубы. Дома я бы просто выплюнула его, но здесь об этом, разумеется, и думать не приходилось.
— Очень вкусный хлеб, Мэри, — пробормотала я с набитым ртом.
Мэри потерянно взглянула на меня. Я почувствовала себя предательницей.
— Ничего страшного, в твоём возрасте я тоже не доедала хлеб, — сказала я.
— Ну, теперь ты доешь хлеб, Мэри? — спросил её папа.
Мэри кивнула и попыталась проглотить кусок хлеба. Но у неё ничего не вышло — её передёрнуло, затошнило, обмусоленный хлеб выскочил у неё изо рта.
— Мэри, дорогая, — сказала её мама. Она говорила мягко, и все же это прозвучало как угроза.
— Хочешь кусок торта, Дикси? — предложил отец Мэри.
— Да, пожалуйста! — сказала я. И поглядела на Мэри. — А можно ей теперь тоже торта?