Надежда Сергеевна вроде бы пришла в себя. По крайней мере, она перевела взгляд на меня и медленно, почти по слогам произнесла:
— Таня, я не сказала самого главного, — и она таинственно подсела ко мне поближе.
Я невольно отодвинулась и попыталась заполнить возникшую гробовую тишину звуками своего голоса:
— А как с драгоценностями? Милиция к вам приходила по этому делу? — я решила не ждать, пока она сосредоточится на том, что забыла сказать.
Надежда Сергеевна удивленно похлопала заплаканными глазами, как будто в первый раз слышит о краже. Потом взгляд ее поменялся на озабоченный.
— Н-нет, не приходили… Так это уже и не важно. Я совсем забыла сказать, что в своей записке Максим признался в том, что утопил Полину! — произнеся фразу, Павлова сильно разрыдалась, и мне даже показалось, что ее истерика затянется на целую вечность.
Стоп! О чем это я думаю? Мне же только что сообщили невероятную по своей важности новость: Максим убил Полину. Такая версия у меня была. Но сейчас, когда она подтвердилась, заговорила моя знаменитая интуиция. И она подсказывала, что все не так просто, как кажется. Слишком легко было поверить в вероятность данной версии, но почему-то именно это мне давалось с трудом. Интуиция ни разу меня не подводила. Вот и сейчас она, должно быть, чувствует какой-то подвох, который устроен убийцей, чтобы обвести вокруг пальца всех, в том числе и меня.
А может, просто мой мозг, привыкший распутывать самые непонятные дела, отказывается или моя гордость не желает признать поражение? Это же не я нашла убийцу, он сам себя рассекретил. Получается, что все мои усилия оказались напрасными. Очень может быть… хотя…
Углубившись в размышления, я даже не сразу обратила внимание на то, что рыдания несчастной матери превратились в стенания. Теперь Надежда Сергеевна сидела, раскачиваясь в уголке дивана, тупо уставившись на свои руки. Надеюсь, она разумный человек и не надумает отправиться вслед за своим сыном.
— Какой позор, какой позор… — говорила Павлова так тихо, что я еле расслышала ее слова.
— Успокойтесь, пожалуйста. Для вас это, конечно, тяжело, но… Жизнь продолжается. И через некоторое время люди, потерявшие близких, начинают снова радоваться ей, — в глубине души я понимала, что мои слова утешения звучат банально и матери глубоко на них наплевать.
— Как он мог? Полина была мне вместо дочери. Ее семья не дала нам с голоду умереть, а он… — сейчас она, похоже, начала понимать, что натворил Максим.
— Что еще он написал?
Несчастная женщина посмотрела на меня умоляющим взглядом:
— Я не помню, Танечка, честное слово. Да разве я пыталась запомнить? Записку забрали как доказательство. Но я знаю, что Максим очень переживал из-за смерти Полины… Он же ее любил очень сильно…