– Если вы задумали оживить эту гадость, то я как гроссмейстерша Ведьминого Круга очень вам этого не советую.
Илиодор выслушал меня со всей серьезностью и кивнул головой в ответ.
– Именно опасаясь таких столкновений, я и замуровал сильнейших ведьм на Лысой горе, оставив вас единственную. И, чтобы избежать дальнейших недоразумений, предупреждаю как чернокнижник, что моей сестре безразлично, оживлять одну или двух мертвых ведьм. – И он попросил Зюку срубить ему шест.
Свистнула сабля, и тонкая осинка упала, а у меня ком к горлу подкатил. И этот монстр мне нравился? Я даже с ним целовалась… фу, гадость какая.
Путь наш по болотам был утомителен и долог. То ли проклятые амулеты так сосали из меня силу, то ли я оказалась не железной, но под конец чернокнижник тащил меня уже на своем плече, шипя всякие гадости о раскормленных ведьмах, а у меня даже сил не было огрызнуться. Где-то через час я поняла, что мы прямым ходом двигаемся к Чучелкиной могилке, и удивилась тому, что уже второй раз возвращаюсь к проклятому островку, словно он заговоренный. Кружу и кружу вокруг. Нет, в самом деле, нехорошее место. Еще могила эта пустая… Правильно говорят, что нельзя держать пустой гроб, хорошего от этого не жди.
На островок мы выбрались, когда светало. Я с надеждой смотрела на светло-серую полоску, изо всех сил уговаривая себя, что если солнце взойдет, то ничего злого случиться не сможет, и волк их прахом рассыплется, и сам Илиодор, как упырь, испарится. Златоградец упеленал меня всю плащом и перевязал еще кушаком сверху для надежности, в рот сунул кляп, под голову – кожаную котомку. Это я сама была виновата, умудрилась-таки на последней версте напустить на него чих, несмотря на гребень.
– Обратно пойдем, я тебя освобожу и амулеты сниму, – устало пообещал златоградец, и даже мой ненавидящий взгляд мало его взбодрил. Умаялся-таки аспид.
С обрядом и песнопениями, они уложили Фроську в могилку, разрисовали ее всю, как и волка, а потом я, видимо, задремала, потому что очнулась от гулкого удара – это когда крышка каменного гроба, сама собой подпрыгнув, встала на место.
– Вот и все, – покачнулся Илиодор.
Небо до половины уже было светлым, Зюка что-то балаболила, разматывая меня, но говорила так много и быстро, что я ни слова не понимала. Волка нигде не было видно. Илиодор посмотрел на меня, освобожденную, красными от усталости глазами, участливо поинтересовавшись:
– Ты хоть маленько-то вздремнула?
– Ага, – кивнула я головой, – ты сам-то пробовал спать, когда над тобой чернокнижник с саблей скачет? То ли снесет головенку, то ли помилует.