— Сен-Дени — это во Франции?
— Ну да, ну да…
— Но… там же католики.
— В то время, когда проповедовал Святой Дионисий, никаких католиков еще не было. Католики — первые раскольники церкви. Знаете, как они появились?
Алексей Юрьевич отрицательно покачал головой.
— Все просто. Некая группа церковных иерархов, во главе с иерархом самого знаменитого, густонаселенного и одного из самых богатых городов Римской империи, а именно Рима, решила, что им недостает власти и влияния. И отделилась от единой церкви. Папа, кстати, до сих пор еще и епископ Рима. По традиции, так сказать… И никакого другого епископа Рима, кроме него, не существует, — Петр Израилевич задумался. — Знаете, а ведь именно после раскола количество христианских чудес заметно пошло на убыль. Может, именно тогда, после раскола, церковь увлеклась внутриконфессиональным противоборством и стала терять то, чем обладала? Потому что то, что прекрасно срабатывало против язычества, во внутриконфессиональной борьбе действует слабо. Ведь если некой силой обладают обе стороны, то это вроде как не сила, а бессилие. Вот и сделали ставку на земную власть и силу оружия…
— Ну, мы с вами, Петр Израилевич, не богословы и не историки церкви. Поэтому оставим подобные предположения на будущее, для обсуждения в более расширенном составе. — Алексей Юрьевич повернулся ко второму мужчине: — А как ваши дела?
Тот раздраженно раскинул руки в разные стороны.
— Ничего?
— То есть?
— А вот так. Совсем ничего. Я пытался делать все возможное с той аппаратурой, которая у меня имеется. И могу констатировать: единственное, в чем я теперь совершенно уверен, так это то, что с имеющимися у нас методами измерения установить что-то достоверное об этом… человеке, или, наверное, будет правильнее сказать — существе, поскольку ни один человек не способен такое вытворять, не представляется возможным.
Алексей Юрьевич несколько мгновений размышлял над сказанным, а затем осторожно предложил:
— Поясните.
— А что тут пояснять. Я попытался снять энцефалограмму. Сначала — полный ноль. Вот посмотрите, — и он продемонстрировал бумажную полоску с ровной полосой. Такое впечатление, что датчики закреплены на трупе. А потом вот, — он показал другую полоску. Все склонились над ней. Петр Израилевич хмыкнул:
— Да уж, оригинально…
— Вот и я о том же, — мужчина уныло вздохнул, — подключил потенциометр — та же картина. Сначала — полный ноль, а затем — зашкаливает. Я переключаю на диапазон х10 — зашкаливает, х100 — зашкаливает, х1000 — зашкаливает! Такое впечатление, что если ему дать в руки пару проводов, а другие концы присоединить к лампочке — загорится. Причем внешне — никаких проявлений. Как лежал на кушетке, забросив руку под голову, так и лежит. Пульс, давление, любые иные параметры возьмите — как захочет, такие результаты и будут. Так прямо и говорит: «Андрей Андреевич, сколько надо? Сто? Пожалуйста». Получается, что все наши методы