— Отдайте ножик, — вдруг тихо сказал сидящий на полу парень. — Скажите ей. Этой сучке! Нож отдайте, ментяры! Все, что от бати осталось!
Он снова начал орать. По щекам хлынули слезы. Максаков нагнулся и отвесил ему подзатыльник.
— Заткнись! Еще раз «сучку» услышу — убью.
— Да ладно. — Нинка лукаво посмотрела на Максакова, чуть вздернув в улыбке верхнюю губу. — В одном он прав точно. Я — не кобель.
Парень умолк. Максаков выпрямился.
— Что за нож-то?
Нинка покопалась в пакете на столе.
— Вот.
Обыкновенный раскладной ножик из рыболовно-охотничьего магазина. Не выкидуха. На лезвии гравировка: «Сыну Ромке. Будь мужчиной».
— Где сам батя-то?
— Ушел от нас.
— Алексеич! Готово! — Гималаев махал рукой от дверей.
— Пока, Нин. Полетел. Спокойно додежурить тебе.
— Нож-то отдать, может?
Он обернулся у дверей.
— Как хочешь. Но лучше не надо…
За пультом Лопатников озабоченно разглядывал наполовину оторванный дебоширом шеврон.
— Ну вот. Будем устранять выявленные недостатки.
Двор был длинный, проходной и очень темный. Максаков щелкнул зажигалкой. Без десяти четыре. Улица Курляндская, расположенная на отшибе Адмиралтейского района, казалась абсолютно вымершей. На подъезде они не встретили ни единой живой души. Ветер ощутимо колол сквозь одежду. Гималаев и Дронов с фонарем планомерно обследовали парадные в поисках нужной квартиры. Андронов в короткой куртке приплясывал на месте. Маринка, наотрез отказавшаяся остаться в машине, пряталась от ветра у него за спиной.
— Сюда! — Гималаев тихо свистнул. — Мы близки к цели.
— С чего это ты так оптимистично смотришь на жизнь? — У Андронова зуб на зуб не попадал.
Гималаев посветил на светлую «восьмерку», припаркованную у одной из парадной. Под задним стеклом пластырем был прилеплен прямоугольник бумаги: «Продается ВАЗ-2108 1995 года т. 316-42-91, Парамонов Вадим Вадимович. Вечером».
— Телефончик-то наш.
— Имя тоже мы слышали.
— Нашел, — подошел Дронов. — Вон та парадная, третий этаж.
Дверь тоже пришлось изучать в свете фонаря — на улице и то было светлее. Судя по количеству звонков, в коммуналке было комнат семь. Небольшая для этого района квартира. Максаков и Гималаев встали перед дверью. За ними Андронов и остальные. Игорь уверенно надавил кнопочку под табличкой «Парамоновы». Внутри квартиры раздалась соловьиная трель. Тишина давила на уши. Никакой реакции.
«Четыре утра. Самый сон», — подумал Максаков.
Имитация птичьего голоса снова вспорола темноту. Где-то глубоко скрипнули полы. Загремел засов второй двери.
— Кто?
Каждый из оперов, кто изобретает новый способ войти в адрес, достоин памятника.