— Я против смертной казни для них, — возразил Ламбер. — Делать бы этим молодчикам каждый день по три укола героина в задницу, а затем, как Эреру, бросить на произвол судьбы и доктора Жюно. Это было бы куда справедливее.
— Эрера сама виновата, — сказал Пери. — В ее кругах такое случается нередко. Тщеславие, жажда наслаждений, честолюбие заставляют этих людишек забыть, что они — люди, а не звезды. Они воображают себя равными богам и, как нарочно, стараются доказать это, бессмысленно прожигая свою жизнь в гнуснейшем разврате.
— Ваше здоровье! — Ламбер допил свою рюмку и хотел заказать еще по одной.
Пери отрицательно покачал головой.
— Мне не надо. Достаточно.
— Вероятно, наглядный урок у доктора Жюно все еще сидит у вас в печенках? — съязвил Ламбер.
— Да.
— Хорошо, тогда не будем. Позвольте еще один вопрос: как будем жить дальше — продолжим войну или заключим мир?
— Это зависит от нескольких вопросов, на которые вам предстоит еще ответить. — Пери бросил взгляд на часы. — А теперь поедем, продолжим нашу беседу по дороге.
Когда они расплатились и направились к своим машинам, припаркованным у трактира, репортер в том же шутливом тоне спросил:
— Следует ли мне понимать ваши последние слова как намек, что вы подозреваете меня, бедного грешника, в серьезном преступлении?
— Вы не ошиблись.
— И какое же преступление я совершил? — Ламбер остановился у своей машины, его тон стал серьезным.
— Вы утверждаете, что вечер одиннадцатого октября провели у приятельницы Мажене Габриэлы Ребьер.
— Так это и было. А если вас интересуют подробности, то — в ее постели.
— Это меня вовсе не интересует.
— Что же тогда?
— То, что вы говорите неправду. Я дважды допрашивал Ребьер, и оба раза она упорно настаивала на том, что тот вечер и всю ночь — случай, видимо, исключительный — провела в одиночестве.
— И что же из этого следует?
— А то, что вам следует хорошенько подумать, прежде чем ответить на мой вопрос: где вы действительно были в то время, когда Мажене очутился в гравийном карьере?
— Гулял по парку Монсо, так как у меня разболелся зуб. — Ламбер широко открыл рот. — Вот здесь, в этой дыре, сидел этот бездельник, зуб мудрости. На следующее утро я вытащил его. Мой зубной врач подтвердит это. Кроме того, найдется не меньше дюжины людей, которые припомнят мою перекошенную от боли физиономию в парке Монсо. Этого вам достаточно?
— У нас есть свидетель, — спокойно сказал Пери, — который видел вас в вечер убийства в окрестностях Диеза, то есть неподалеку от места преступления. Это некий Кушре, дежурный по железнодорожному переезду.