Когда два дюжих охранника в форме цвета хаки с автоматами наперевес остановили машину Пери у огромных, украшенных ажурной ковкой ворот во владения Авакасова, криминалисты поняли, что для такого человека законы в их обычном понимании значили не больше болтовни проповедника из «Армии спасения», жалующегося на греховность мира.
Авакасов сам был законом, его воля была законом, его приказ был законом.
Бесшумно открылись громадные железные ворота, и полицейская машина проехала дальше до шлагбаума перед поляной, в центре которой причудливо высилась древнегреческая церквушка из серого камня.
Вновь два лейб-гвардейца с мрачными физиономиями потребовали от пассажиров предъявить удостоверения. Даже у Траше, обычно добродушного и спокойного, от ярости на лбу вздулись вены.
— Прикажите выйти, шеф! — тихо обратился он к Пери. — Я вобью этих парней в землю по самую шею!
— Еще рано. Возможно, это придется сделать на обратном пути или если я не вернусь через час. — Пери вышел из машины и направился через поляну к зданию, а его спутники были вынуждены остаться у шлагбаума.
Хотя после переноса монастыря на новое место все его помещения были полностью отремонтированы и, казалось, ничто больше не напоминало о прежних, почерневших от времени, выкрошившихся стенах, внутри здания все же сохранился затхлый запах минувших веков — свидетельство безрадостной, отрешенной от мира жизни многих поколений монахов.
Кости монахов остались в родной земле, а их бывшее земное пристанище за несколько миллионов долларов Авакасов перевез во Францию. Почему?
Этот вопрос возник у Пери, когда он шел через многочисленные галереи и пустынные помещения в зал, стены которого до самого потолка были закрыты книжными полками. Здесь также не было слышно ни звука, ни шороха, огромное здание казалось необитаемым. Трудно было себе представить, что в получасе езды отсюда находился Париж — гигантское скопление доходных домов, людей, транспорта, фабрик и заводов, но миллиарды Константиноса Спироса Авакасова, который одним из первых предоставил французскому правительству кредит на разработку и создание собственной водородной бомбы, позволяли все.
Поскольку никто не появлялся, Пери сел в кресло и достал из пачки сигарету. Он обвел взглядом полки с книгами, которые, вероятно, уже века никто не читал.
Он зажег спичку и вдруг почувствовал, что в зале есть глаза, которые его видят, и уши, которые его слышат.
— Попрошу вас не курить! — предупредил кто-то приятным, но твердым голосом. — Господин Авакасов работает здесь, он не переносит запаха никотина.