Когда Пардальян-старший сообщил ей, что она сейчас встретится с бывшим мужем, страдалица не изумилась; она лишь тихо промолвила:
— Он здесь! Значит, я умру счастливой!
Мысль о скором конце неотступно преследовала Жанну. Она не призывала смерть, но и не бежала от нее. Женщина просто понимала, что угасает. В ней будто сломался какой-то внутренний стержень. Узнав о приходе любимого, она на секунду обрадовалась — но это чувство тут же ушло, оставив в измученной душе лишь мрак и холод… Жанна беспрестанно повторяла только одно:
«Я скоро умру — и наконец обрету покой…»
Когда мать, прижав к себе дочь, тихо поведала о скором свидании с отцом, Лоиза так разволновалась, что не могла ни шевельнуться, ни издать ни звука. Она лишь посмотрела на мать и потеряла сознание, медленно соскользнув на пол. Пардальян-старший бросился к ней, Жанна же. погрузившись в странное оцепенение, казалось, даже не заметила, что ее дочь лишилась чувств.
Затем старик Пардальян отвел Жанну де Пьенн в столовую, где ждал Франсуа де Монморанси.
— О, наконец-то, — шептала Жанна, — я передам моему мужу дочь, а сама со спокойной душой умру на его руках!
Увидев шагнувшего к ней Франсуа де Монморанси, Жанна хотела кинуться к нему с криком счастья, но силы оставили ее; все ее мечты и устремления выразились только в едва слышном вздохе:
— Прощай, любимый мой… я умираю…
Это и впрямь был конец, но не для Жанны, а лишь для ее рассудка. Бедняжка вынесла столько горя, так отчаянно боролась с голодом и нуждой! Все это она делала только ради своей дочери, страстно надеясь, что та когда-нибудь станет счастливой. Но теперь, когда Лоиза обрела отца, Жанна обессилела, сдалась и погрузилась в пучину безумия.
Женщина мужественно держалась семнадцать страшных лет, но один миг радости сломил ее. Однако судьба, столь жестокая к Жанне, все-таки сжалилась над ней, если позволительно говорить о милости фортуны к человеку, сошедшему с ума. И все же Бог даровал Жанне утешение: лишившись рассудка, она вообразила, что опять молода и счастлива и вновь оказалась в родном Маржанси, где упивалась когда-то свободой и любовью!..
О несчастная Жанна! Бедная маленькая фея Маржанси!
Опомнившись, маршал де Монморанси встал с колен и осмотрелся вокруг, словно человек, пришедший в себя после глубокого обморока. Взгляд герцога остановился на Жанне, опустившейся в кресло. Лицо ее светилось тихой, ясной улыбкой, но в глазах женщины не было даже проблеска мысли.
Перед ней стояла на коленях юная девушка. Спрятав лицо в складках платья матери, Лоиза безутешно рыдала. Жанна нежно, но машинально гладила золотые волосы дочери.