— Ну, это просто так говорится, детка. Не обращай внимания, — сказала мама, причесывась.
— У тебя что, завелся новый парень?
— Нет! То есть не совсем. Нельзя сказать, что это мой парень. Мы даже не ходили никуда вместе. Но я ему нравлюсь — это да. Вообще-то, в пивной со мной многие пытались заигрывать, но Джейк — другое дело.
— Джейк?
— Он просто чудо, Лола Роза. Он художник. Он сказал, что хочет написать мой портрет. Представляешь, я бы могла однажды оказаться в музее. На самом деле он сам как картинка. У него густые светлые кудри, длинные, как у женщины, но ничего женственного в нем нет, как раз наоборот!
Сердце у меня так заколотилось, что меня замутило.
— Мама, не надо! — От страха я сама не понимала, что говорю. — А если папа узнает?
Мама вытаращилась на меня:
— Папа? — Она сделала вид, что не может вспомнить, о ком речь. — Твой папа тут совершенно ни при чем, милая. Он остался в прошлом. Прошло и забыто. Мы его больше никогда не увидим.
— Но… — Я сжала губы, борясь с собой. Не знаю, почему я так испугалась. Ведь это было как раз то, что я хотела услышать. Я не хотела больше видеть папу. Но когда мама заговорила о нем, как о старом полузабытом фильме, мне стало не по себе. Папа ведь у нее всегда был на первом месте.
— Ты его больше не любишь? — спросила я маму, когда она легла.
Она не расслышала, потому что напевала что-то себе под нос.
— Я что? Люблю ли я Джейка? Об этом еще рано говорить, дорогая, рано.
— Я спросила, любишь ли ты папу!
— Ш-ш-ш! Не кричи, Кендэла разбудишь. С чего это ты вспомнила о папе, боже ты мой? Ты что, забыла, какой он? Мне он кое-что оставил на память. Вот, взгляни. — Мама показала на коронки во рту.
— Я знаю, мама. Но дело не в этом. Зачем тебе сразу понадобился другой мужчина, не успела ты уйти от папы? Разве тебе плохо со мной и с Кендэлом?
— Ох, когда же ты станешь взрослой, Джейни, — прости, Лола Роза!
— Я как раз веду себя как взрослая, и ты это прекрасно знаешь. — Я повернулась к ней спиной.
— Детка, ну не злись, пожалуйста, — зашептала мама, прижимаясь ко мне.
Я лежала вытянувшись, жесткая, как доска, и не желала поддаваться. Мама щекотала меня, пока я не завизжала и не свернулась в клубок.
— Ш-ш-ш! — сказала мама, сама заливаясь смехом. Она быстренько притянула меня к себе, и на этот раз я не стала вырываться.
— Я только хотела сказать, что, когда ты станешь правда взрослой, ты поймешь. Я очень люблю вас с Кенни, солнышко мое, но мне нужен и мужчина рядом. Когда сердце ни для кого не трепещет, то и жизнь не в жизнь. Сама поймешь, когда станешь постарше.