– То есть вам Ирина зажигалок не дарила? Люсе стало как‑то не по себе. И чего он к ней прицепился?
– Да я ведь не курю, – напомнила она. – С чего бы мне кто‑то стал зажигалки дарить?
Мало ли… Может, у вас есть дружок. Друг, – поправился он и сердито покашлял. – Ладно, если что‑то вспомните, уж будьте любезны, скажите сначала мне, а не бегите в милицию. Нечего сор из избы выносить.
Он ушел, а Люся осталась сидеть с открытым ртом. Неужели в редакции думают, что она выложила милиции какие‑то особые секреты? Да, с ней беседовали, спрашивали, что она видела, что помнит о том дне, когда убили Аршанскую… Но ведь она ничего особенного не рассказала!
Не успела она толком расстроиться, когда еще одна тень легла на ковер – абсолютно бесшумно. Люся вскинула голову и увидела Свиноедова. С момента похорон Аршанской он ходил в узком черном свитере, который обтягивал его торс, как вторая кожа. На пупке просматривалась отчетливая выпуклость. Наверняка там тоже торчала какая‑нибудь финтифлюшка. До сих пор Люся редко обращала внимание на мужское тело, обычно ее волновала душа. Наверное, таково истинное предназначение всех этих булавок – привлекать женское внимание.
– Здравствуйте, Люся, – вкрадчиво поздоровался арт‑директор. Он шагнул под лампу, и сережки в его ухе сверкнули нестерпимо ярко. – Как ваши дела?
– Нормально, – ответила она. И тотчас поправилась: – Как у всех.
Свиноедов прогулялся по приемной, словно кот, еще не решивший, где бы устроиться после обеда, чтобы вылизать брюхо. Потом остановился прямо у нее за спиной.
– Вас милиция спрашивала о зеленых зажигалках?
Чтобы посмотреть ему в лицо, Люсе пришлось вывернуть голову. Глаза арт‑директора оказались слишком близко – темные и изучающие. От него слабо пахло табаком и одеколоном.
– Меня не только милиция спрашивала, – она вернулась к своим документам, пытаясь подавить дрожь. И тут же приврала: – Меня пол редакции спрашивало. А я ровным счетом ничего не знаю. Думаете, раз я секретарь, значит, как мусорщик, должна собирать все сплетни и слухи?
– Я думаю о вас совершенно другое.
Из‑за того, что он произнес это тихо, у Люси странно екнуло сердце. Она хотела еще раз посмотреть на Свиноедова, но не решилась. Между тем у ее визитера явно было что‑то на уме, потому что он не уходил, а продолжал стоять позади ее кресла, не шевелясь. Целую минуту Люсино сердце трепетало, как бабочка в сачке. Наконец она не выдержала:
– Вам еще что‑то нужно?
Она прекрасно помнила, как он смутил ее один раз, спросив, есть ли у нее ухажер. Вдруг он снова заведет разговор о личной жизни? Однако Свиноедова интересовало совсем не это.