Где-то тут обитал Костя Хмырь; именно по этому адресу посылал Игорь все свои письма.
Он решил проверить: нет ли в доме других дверей. Осторожно обошел барак кругом, обследовал его и возвратился удовлетворенный. Вход имелся только один. Все, таким образом, складывалось удачно. В сущности, Хмырь был почти уже пойман, был у Игоря в руках! Разминуться они не могли никак. Рано или поздно, Костя должен был появиться здесь, пройти – и тогда…
Затаясь в кустах ежевики, Игорь погрузился в ожидание. Он сидел терпеливо и настороженно, а время, между тем, шло. Незаметно пали сумерки. Потянуло сыростью и прохладой. В недрах сада заварился, закипел туман. Белесые его волокна протянулись над кущами сада, над просторным, безлюдным в этот час, двориком.
Повитый туманом, барак как бы отдалился, утратил четкость очертаний. Детали сгладились, стерлись; теперь были ясно видны лишь окна. Освещенные эти квадраты – оранжевые, белые, зеленоватые – обозначились сразу же с наступлением ночи. Они протянулись, вспыхнув, по всему фасаду, и только одно окошко (в самом центре, слева от входа) все время оставалось темным, слепым. Оно зияло, как провал, как пятно сгустившегося мрака.
Костя все не шел, не появлялся. И глядя на слепое это пятно, Игорь вспомнил, что в адресе Хмыря значилось: квартира № 2. «Стало быть, он тут как раз и живет, – подумал Игорь, – и сейчас где-то шляется, собака. Что ж, я подожду».
Игорь шевельнулся, устраиваясь поудобнее. Зевнул, стукнув зубами. Устало поднял воротник пиджака.
«Я подожду. Я дождусь! И прикончу его не просто, не сразу, не с одного удара, нет. Сначала я заставлю его признаться во всем. Буду резать медленно… Натешусь вволю…»
Было тихо. Только где-то за садом легонько позванивала, надрывалась гармоника. Потом музыка ушла. Постепенно угасли все окна в доме. Туман надвинулся плотней… А Костя все не шел, – он так и не появился в эту ночь!
Утром Игорь выбрался из кустов – взъерошенный, в помятом, сыром пиджаке. И потягиваясь и жмурясь, пробормотал с беспокойством:
– Где же он, этот чертов Хмырь?
А Костя Хмырь в это самое время занимался сходным делом – выслеживал Брюнета, караулил его. Он так же, как и Игорь, не спал всю ночь, и одинаково устал и измаялся, и мысли его были примерно такими же…
Он стоял сейчас у только что открывшегося пивного ларька, В одной его руке были литровая пенящаяся кружка, в другой – зажженная папироса. А за поясом, под рубашкой, грелся тяжелый кольт.
Час был ранний, день еще только начинался, но вокруг ларька уже гомонили алкоголики. Багроволицые, опухшие, они похмелялись, перебранивались, скидывались «на троих», В шумном их окружении было удобно стоять, наблюдая за домом, куда скрылся Брюнет.