— "Берег", я "Лагерь"!
— "Лагерь", я "Берег" — захрипело в наушниках.
— Доброе утро! Проснись, браток, войну проспишь!
— Не понял! — отозвались с "Берега".
— Много спать вредно! — объяснил Олег.
— "Берег" — да! — издевательски подтвердил абонент.
Олег поднял голову к люку.
— Есть связь с огневой!
— Запроси, готовы ли к работе, — донеслось из-за брони.
— "Берег", я "Лагерь", старший запрашивает, готовы ли к работе.
— Пока нет, я "Берег".
— Говорят, пока нет, товарищ майор.
— Черт с ними, поехали. Зозуля, готов? Тхя!
Непосвященному могло показаться, что майор чихнул. На самом деле он позвал командира машины. Вообще-то, пращуры сержанта носили корейскую фамилию Тхай, но когда его дедушке выписывали советский паспорт, вышла ошибка. Новоявленный Тхя подумал и сказал: а что, хорошая фамилия, вполне корейская и, главное, очень редкая… Если сержанта хотели обидеть, то называли "Тх", а капитан Мужецкий, известный пристрастием к кличкам, обзывал его "Тхмяк". У Тхя были лукавые глаза-щелочки и плоское маловыразительное лицо, умевшее, тем не менее, открыто и заразительно улыбаться.
— Я! — подал голос Тхя откуда-то спереди. Оказывается, он тихо и мирно дрых рядом с Зозулей все это время.
— Садись в башню, поехали!
Рыкнул двигатель, все вокруг затряслось и загрохотало. Олег выбрался на броню и закрепился как следует в открытом люке — свободной осталась лишь рука, сжимающая тангенту рации. Сидеть на броне было и удобнее и безопаснее, чем внутри. Там ты рисковал треснуться головой о какую-нибудь железку или — что недешево встанет — о ценный прибор. Сверху же легко было предугадывать эволюции неуклюжей, но очень резвой машины, а сорвать Олега с брони могла разве что взрывная волна. Вчера он, правда, чуть не упал, но только из-за того, что сбилась настройка, и пришлось на ходу спускаться вниз, к рации. Невовремя отпустил руки. Его сильно ударило локтем о башню — хорошо, не разогнались еще. Не хотелось бы остаток жизни ходить с неестественно прямой спиной, как командир четвертого дивизиона, однажды улетевший с кашээмки на полном газу.
Путь был неблизкий. Лихач Зозуля на скорости под пятьдесят влетел в сосновый бор, притормозил, но быстро освоился и погнал напропалую по лесной дороге. Олег поймал свою антенну и пригнул ее пониже, чтобы не стукалась о ветки. Щурясь от встречного ветра, он вновь погрузился в размышления. Лес был красив, неплохо бы побродить здесь — в лесу всегда царит ласковый покой, даже на полигоне. Правда, сосны здесь низкорослые и разлапистые. Сразу пришел на память другой лес, корабельный, где деревья, прямые и высокие, стоят неприступно и величественно, тихо подрагивая на ветру. По такому лесу гуляли мы полтора года назад с ней вдвоем, подумал Олег. Боже, полтора года! Ты уже можешь мерить время годами, парень.