Не раз и не два мне показывали вполне исправные на вид сооружения и советовали ходить мимо, не дыша: они возводились в режиме дембельского аккорда.
***
Шнейдер ждал моего ответа, я размышлял.
За старшего в бригаде остался майор Сиротин, заместитель начальника штаба. У этого офицера я аккорд не взял бы. Сиротин боялся ответственности. Отдать приказ у него пороху хватало, но когда ты докладывал о проделанной работе, Сиротин вдруг терялся. Не мог принять работу лично. Обычно он бежал к НШ, чтобы тот сам посмотрел, хорошо ли сделано. Вся ББМ мучилась вопросом: то ли Сиротин вообще дурак, то ли это у него такая гипертрофированная военная хитрость.
А вот с Петровским можно иметь дело.
Капитан Петровский, командир батареи управления, был человеком, у которого все под контролем. Помню, однажды мы с ним дежурили по части. Состоялся такой разговор:
— Если позвонит моя жена, скажи, я ушел проверять караулы.
— Позвольте напомнить вам, товарищ капитан, что у нас нет караула.
— А она об этом знает?…
Даже если Петровский всю ночь проверял несуществующие караулы, происшествий в бригаде не случалось. Никто не хотел портить отношения с командиром БУ. Он, образно говоря, держал руку на трубке телефона. Начальник связи, конечно, был еще круче, но зато в подчинении Петровского состояли телефонисты. И если капитан скажет: этого урода по "межгороду" не соединять — всё, будешь до самого дембеля с мамой-папой по канализационной трубе перестукиваться…
— Почему нет? — решил я наконец. — Особенно если найдется работа на одного, чтобы я сам за себя отвечал.
Шнейдер ушел, а я забрался с ногами на кровать и принялся играть на гитаре. Разучил от нечего делать аккордов то ли пять, то ли шесть. Пальцы меня плохо слушались, гитара оказалась тонким инструментом по сравнению с пишущей машинкой.
Через год-другой на гражданке я в одной пьяной компании схвачу гитару и обнаружу, что помню лишь три аккорда. Ну, "цыганочку" сбацаю кое-как. А еще через пару лет окажется, что я помню только один аккорд.
И вот после попытки сыграть на одном аккорде я крепко зауважаю панков…
На следующий день я стоял перед капитаном Петровским.
— Он устал, вы же видите, — сказал Шнейдер. — Ему домой бы.
— Да, вижу, совсем закис парень, — согласился Петровский. — Ну что, товарищ сержант… Работа есть. Но она совершенно непрестижная. А ты водил целый дивизион, я помню.
— Дайте мне работу, и я сделаю ее престижной.
— М-да? А канаву в парке рыть будешь? Тебя не засмеют?
Мы со Шнейдером дружно прыснули.
— Попробовали бы они, — сказал Шнейдер.