— Ты думаешь, я дам таким ножом вскрывать банки? — спросил Афанасьев.
Я только вздохнул. Острый нож был нужен Афанасьеву для работы с картами и прочей бумагой. Но и без этого он мне его не доверил бы.
— Как ты мог: на полевой выход — и без консервного ножа?
Я вздохнул еще раз.
— Ты вон даже перчатки купил, а консервный нож взять не догадался…
Я укоризненно поглядел на Афанасьева. Он не понимал. Где я мог взять эту злосчастную открывалку? Мне не полагалось ее иметь по сроку службы. Мне еще много чего не полагалось — например, носить часы, носки и вшивник. Я не имел права курить сигареты с фильтром и пользоваться зажигалкой. И еще два десятка простейших бытовых вещей были для меня под запретом. То, что я всякое себе позволял, не значило, будто это разрешено. Просто на мои вольности смотрели сквозь пальцы. А обзавестись консервным ножом я мог в одном случае: если бы меня назначили ответственным за него. Но сержантам такого не поручали. Молодой сержант в ББМ не делал трех вещей: не убирал туалет, не стирал дедам шмотки и не отвечал за столовые принадлежности.
Короче говоря, надо было, когда я покупал перчатки, взглянуть, нет ли в магазине консервного ножа. Но даже в голову не пришло. Не укладывался этот предмет в мою тогдашнюю систему ценностей. Зачем он мне был нужен — в зубах ковырять?
— Ну, ты даешь, — сказал Афанасьев, убирая свой складень обратно в карман. Майор был очень недоволен. Я подумал: он меня теперь зашпыняет. Афанасьев любил и умел нудить, делал это со вкусом. В воображении соткался образ гигантского консервного ножа, что повиснет надо мной дамокловым мечом до конца службы.
Через несколько месяцев в ответ на вопрос Афанасьева, почему руки в карманах, я скажу: да у меня там это, товарищ майор… Ну, это… Прямо неудобно показывать… И вытащу из карманов два кукиша. Понятие "фига в кармане" тогда было общеизвестным. Дивизион согнется от хохота, майор понимающе усмехнется в усы. Но это случится позже, много позже. А пока надо было проявлять сержантскую смекалку.
Передо мной сидел грустный Косяк. Он хотел есть. И он был механиком-водителем. Как "мехи" открывают консервы? Давят их десантным люком? Наезжают гусеницей на край банки?
— Пассатижи, — вспомнил я. — У тебя должны быть пассатижи. Где они?
Косяк нахмурился.
Я взялся двумя пальцами за бортик банки. Показал, как ломаю и скручиваю на отрыв.
— С тонкими губками! — воскликнул Косяк и вскочил.
— Ну-ну, — хмыкнул Афанасьев. Я расценил интонацию майора как высокомерно-недоверчивую.
Капитан Дима Пикулин безучастно сидел на столе, держа перед собой банку паштета. Ни дать, ни взять принц Гамлет с черепом бедного Йорика. Сейчас как скажет…