Томас Рифмач (Кашнер) - страница 2

— Ладно. Беру твою скрипку.

Ну, раз сторговались, берет незнакомец корову и ведет ее прямо к холму. Подошел и три раза посохом по склону ударил. Холм возьми и откройся, только их с коровой и видели, ушли, значит, прямиком в Эльфийскую Страну.

Но уж и Джок внакладе не остался. Он со своей скрипкой ни дня не голодал, правда, и отдыха, почитай, не ведал. Со всей страны звали его теперь то на танцы, то на свадьбу, а то еще куда. Женушке его одни деньги оставались, сам-то он дома не сидел. А в ночь на Белтейна, когда у фей праздник, Джок приходил к тому самому холму, доставал скрипку, и на ее звуки появлялась из холма блестящая кавалькада: рыцари эльфийские, дамы и всю ночь напролет веселились и танцевали под его музыку, пока руки у бедняги не отваливались.

Такая жизнь не по мне. Лучше уж корову себе оставить. Ясное дело, человек я простой, мелкий издольщик, живу себе в холмах над Первой Речкой, жена у меня, овец сколько-то, а соседей — раз-два и обчелся. Корову если и увижу, так два раза в год, у графа на ярмарке. У меня и в мыслях ничего такого не было, пока однажды не появился у нашего порога Томас Рифмач.

Была одна из тех угрюмых осенних ночей, когда ветер свищет, что твой Дикий Охотник, созывающий Адских Гончих, и точно знаешь — вот-вот дождь пойдет. Конечно, он легок на помине, а потом барабанит по крыше и ставням, да еще в дымоход залетает, от этого дымно в комнате. Вот тут сидит, значит, Мэг, радость моя, рубашку шьет старшенькому племянницы своей с Рутерфордской дороги, а я рядышком корзину плету и радуюсь потихоньку, что овец успел до ненастья загнать. Промеж свечи да очага света как раз хватает, да и то сказать — немудрена работа, пальцы сами все знают. Правда, раньше свет-то поярче был.

На полу Трэй мой лежит, здоровый пёс, сын старой Белты. И вот вдруг замер он, уши навострил, словно услыхал чего. Я тоже прислушался — нет, ничего не слышу, только дождь да ветер в холмах.

— Ну, ну, уймись, приятель, — говорю ему. — Что ж ты, глупый, непогоды испугался? Тут Мэг подняла голову.

— Ох, Гэвин, — говорит этак громко, а то ведь из-за бури и не слыхать, — в такую ночь, Гэвин, мертвецы по дорогам скачут, это уж точно.

Чую, наладилась моя Мэг одну из своих страшных историй рассказывать. Она у меня мастерица по этой части. Хорошо идут такие сказки темными осенними вечерами. Я вот помню одну про неприкаянный дух лорда. Трэнвайра, как он все скачет ненастными ночами по дорогам, жену свою разыскивает, а ведь сам же и убил ее из ревности, хочет повиниться перед ней, невинной… Да где уж там! Кости давно в земле истлели, а душа безгрешная — на Небесах.