– Спокойнее, герр Йорг, – сказал Петр, перейдя на немецкую речь. – Если вы еще не поняли, мы взяли вас в плен и можем убить в любой момент, и никакие сверхчеловеки и Господа Земли вам не помогут.
– Святотатец! – Фон Либенфельс не послушался и продолжал орать, брызгая слюной. – Ты, рожденный, чтобы…
– Успокойте его, – приказал Петр, не слушая дальнейших воплей безумца.
Раздался глухой удар, и фон Либенфельс без сознания обвис на руках солдат.
– Вот теперь хорошо, – Петр удовлетворенно кивнул. – Свяжите его и не забудьте кляп. А я пока займусь машиной…
Солдаты, имевшие богатый опыт транспортировки пленников, шустро спеленали фон Либенфельса, в рот запихнули тряпку. А чтобы не выплюнул, зафиксировали ее при помощи бинта.
Связанный арман был унесен в кусты, и капитан остался на дороге один. Дождь поутих и лишь едва слышно шуршал в кустах. Молчавшие во время непогоды птицы начали потихоньку петь, а вверху, в облаках, появились разрывы.
Петр еще раз осмотрел машину, затем снял с пояса тяжелую противотанковую гранату. Не оставлять следов – первая заповедь разведчика, и, насколько возможно, капитан намеревался выполнить ее и здесь.
Грохнул мощный взрыв, с ревом поднялось над обломками «опеля» оранжевое пламя, птицы, напуганные взрывом, смолкли. Петр еще раз осмотрел дорогу, но ничего случайно оброненного или забытого не нашел и нырнул в кусты, где его ожидали бойцы.
Им предстояла нелегкая задача – более десяти километров протащить по пересеченной местности тело товарища и связанного пленника. С учетом того, что почти всех мучили раны, путь обещал быть непростым.
– Вперед. – Петр еще раз оглядел свое воинство и ободряюще улыбнулся. – Держитесь, ребята!
Солдаты угрюмо молчали. Где-то в ветвях неутомимо орала сорока.
Нижняя Австрия, город Вена
3 августа 1945 года, 12:25 – 13:00
Когда сержант Усов вступил на палубу бронекатера, его одолели мрачные воспоминания. Совсем недавно контуженого сержанта именно на такой вот посудине увозили с берега, на котором остались умирать его друзья и соратники. Позади тогда было поражение, впереди – муки совести…
И хотя теперь всё было по-иному, на несколько минут Усов испытал неприятные ощущения.
Морок схлынул, когда десант высадился на берег, в том же самом месте, где и в прошлый раз. Но на острове, зажатом голубыми тисками Дуная и Дунайского канала, на этот раз наступающие не встретили сопротивления. Сапоги советских солдат прогрохотали по мостовой, но ни одного выстрела сделано не было.
В бой пришлось вступить на мосту, том самом, с которого Усов палил по захваченному немцами катеру. Теперь на другой его стороне стояла батарея семидесятипятимиллиметровых пушек, прикрытая отрядом пехоты.