А что досталось бы ей? Да ничего! В памяти Мелании возникли очертания его тела, заставлявшие порой содержание желудка подпрыгивать чуть ли не до грудной клетки. И если бы в такой момент Вулфред дотронулся до нее или же, не дай Бог, попытался обнять, то его прикосновение скорее всего вызвало бы у Мелании рвоту…
– Римлянка больше не выбрасывает еду, которую ей дают, – таинственным голосом сказал Синрик, ходивший за Вулфредом с обнаженным мечом и готовый отразить любое возможное нападение на своего хозяина. Особенно опасался он маленькой римлянки. – Она ест, когда ты велишь.
Вулфред в ответ лишь пожал плечами, продолжая карабкаться на невысокий, но очень крутой холм, соседствующий с домом Мелании, Мысли его были заняты пленницей. Впрочем, в последнее время он о ней постоянно думал, что злило Синрика, которому пленница вообще испортила все лето.
– Как же ты надеешься отправить ее на тот свет? Вулфред остановился и недоуменно посмотрел на Синрика:
– Ты считаешь, что я не смогу ее убить?
– Я просто не понимаю, как ты это сделаешь, если своим оружием избрал хорошее питание пленницы и здоровый сон? Прости, в моей голове не укладывается твой метод! И вообще, я никак не могу понять…
– Да, ты не понимаешь, – прервал его Вулфред. – Не понимаешь, что она римлянка. А потому борьба между нами совсем не похожа на привычные тебе схватки. Логика подобной борьбы, видимо, тебе недоступна.
– Но мы же провели здесь все лето!
– Она хитрая и изобретательная.
– Но она женщина, которую очень легко убить!
– Ты забываешь, что она римлянка. Значит, ее смерть станет ее победой, а не моей!
– Да, Вулфред, она римлянка! Но разве ты не поклялся…
– Я поклялся заставить ее страдать. И она страдает!
– Что-то не похоже! Согласись, что человек, надменно поглядывающий на окружающих, сытый и изнеженный, вряд ли похож на страдальца.
– Дорогой мой, она уже на пути к вечности. Я лишь постепенно затягиваю роковую петлю и наблюдаю, как она медленно и молчаливо терзает себя, неумолимо приближаясь к смерти.
– Но ведь ничего подобного никто и никогда не станет совершать над собой молча и не сопротивляясь!
– Поэтому-то я и не спешу. Кроме того, мне доставляет огромное удовольствие наблюдать унижение гордой римлянки. И в конце концов она сама поймет, какой становится жалкой и ничтожной!
– Лето уже наполовину прошло. Хенса, верно, станет удивляться, почему мы…
– Не станет. Он понимает, что мы задержались здесь ради борьбы и захвата. Лично я веду борьбу, от которой просто не вправе отказаться. Кроме того, здесь я нашел все сокровища, которые хотел иметь. И мы останемся. А женщина будет жить в неприкосновенности, до тех пор пока я сам не решу ее судьбу.