– Не надо, - она высвободила руку. - Прошу тебя.
– Ккк...атя.
– Яшенька. Ну, не надо. Я сейчас разревусь.
– Ка-к-катя.
– Ты же умница. Ты все понимаешь.
– Ккк-катя.
– Я плохая, Яшенька. Я ужасная. Я хуже всех на свете.
В дверь неожиданно позвонили.
– Ннн-нет, - он стиснул подлокотники креслакаталки.
А она вскрикнула:
– Кто там? - и торопливо выбежала в прихожую.
– Если не ошибаюсь, Катя?
– Да, - удивилась она. - Добрый день.
– Здравствуйте.
На пороге стоял Кручинин.
– Квартира Беловых? А Яша? Он дома?
Она кивнула.
– Извините, что не предупредил звонком. Но дело неотложное. Всего несколько минут. Вы позволите?
– Пожалуйста, - растерянно пробормотала она. - Сюда.
– Старшего нет?
– Скоро должен вернуться.
– Пожалуй, так даже лучше.
Они прошли в комнату.
Катя встала у окна - колючая, настороженная.
Кручинин поздоровался с Яшей за руку.
– Надеюсь, представляться не надо? - Он покачался на каблуках. - На всякий случай, Виктор Петрович, - и дробненько рассмеялся. - Не пугайтесь, я дяденька смирный. Лев рычит во мраке ночи, кошка стонет на трубе, жук-буржуй и жук-рабочий гибнут в классовой борьбе. Ну что, братцы-нолики, побеседуем?
Яшка выглядел совершенно спокойным, а Катя смотрела на следователя с нескрываемой неприязнью.
– Хорошо, помолчим, - сказал Кручинин, с улыбкой поглядывая то на одного, то на другого. - Однако не будем терять времени. Тем более, когда оно дейстствительно дороже денег.
– Не понимаю, - сказала Катя. - Зачем вы пришли?
– Объясню. По роду службы мне необходимо коечто уточнить. А поскольку зарплата у меня маленькая и сам я крайне нерадив и работать не умею, я пришел за помощью к вам. И любую информацию готов оплатить щедро.
– О чем вы? Какую информацию?
– Ну, где, например, ваши друзья. Надеюсь, вы знаете, о ком я говорю? Добрыня Никитич и Алеша Попович. Или, в миру, Иван и Всеволод. Чем заняты. Сейчас. В данную минуту.
– Ааа... Анн-н-ндрей?
– Не волнуйтесь, Яша. Он в полной безопасности. Его не пытают, не бьют. Ведет себя по принципу: нападение - лучшая защита. В меру нахален, как большинство его сверстников, и чересчур уверен в себе. Пока. Мера пресечения определена ему достаточно легкая. Не страдает. А вот активность его дружков меня беспокоит... И вопрос к вам, Яша. Они решили выручить Гребцова, сделав за нас нашу работу? Я верно разобрался в ситуации?
Яша опустил глаза и энергично замотал головой.
– Жаль, - сказал Кручинин. - Очень жаль, - и подбросил шарик. - В таком случае у меня к вам уже не вопрос, а просьба. Объясните им, пожалуйста. Не мне, а им. И как можно скорее - если не хотите их потерять. Сообщите им следующее. В убийстве Гребцова никто не собирается обвинять. Это говорю вам я. А меня пока от ведения дела никто не собирается отстранять. Если подтвердится, что он любитель и не связан с профессиональными мафиози, как, впрочем, Иван и Всеволод, не исключено, что наказание будет символическим. Во всяком случае, для него пустяковым. Михалыч у нас человек незлопамятный, отходчивый, писать хотя и умеет, но отказывается, к тому же Гребцов перед ним извиняется восемь раз в сутки... Но если, дорогие мои... Если его приятели, выручая своего лейтенанта, снова прибегнут к насилию или еще что-нибудь подобное выкинут, предупреждаю: я им не завидую. И, конечно, рикошетом это сильно ударит по Гребцову. Вы меня поняли?