— Господи, упокой душу его!
— Аллах упокоит… и примет его в свои «райские сады», — сказал Азем-ага. Не разобрать было, говорится это серьёзно или с насмешкой. — Он верно служил падишаху и заработал себе награду… А ты, Свирид-ага, убирайся отсюда! Побыстрей да подальше. Понял?
Как было не понять!
Многогрешный поклонился и кинулся наутёк. Он представил себе мёртвого Юрася Хмельницкого и мысленно поблагодарил бога за то, что не на его шее затянулся страшный шёлковый шнурок, что не его, скрюченного в тесном мешке, катят по скользким камням холодные мутные воды…
Секретарь Таленти, склонив в поклоне продолговатую голову с редеющей чёрной шевелюрой, пятясь вышел из кабинета и, не закрывая за собою двери, повернулся к Арсену:
— Его ясновельможность милостиво разрешил тебе, пан Комарницкий, зайти на короткую аудиенцию.
Войдя в знакомый кабинет, Арсен поклонился.
Собеский сидел за большим массивным столом, широкоплечий, тучный, с копной слегка посеребрённых сединою волос, и перебирал бумаги. Отложив одну из них в сторону, пристально посмотрел на вошедшего.
— Доброго здоровья, ваша ясновельможность!
— А-а, пан Комарницкий, то бишь пан Кульчицкий, или как там тебя! Приветствую, приветствую героя Вены! Я никогда не забываю тех, кто храбро сражался под моими знамёнами… Садись, пожалуйста. Рассказывай, с чем прибыл!
Арсен сделал несколько шагов к столу, но не сел.
— Ваша ясновельможность, допущена большая несправедливость, и я приехал просить вашей милости и защиты…
— О Езус! И тут несправедливость! Кажется, все в этом мире соткано из одних несправедливостей! — воскликнул король, видимо все ещё находясь в плену своих мыслей или под впечатлением недавней беседы с секретарем.
— Скажите, кто оскорбил ваше королевское высочество, и я… — начал Арсен.
— Нет, нет, совсем не то, здесь сабля не поможет, — замахал руками Собеский. — Интриги магнатов, их самоуправство разваливают польскую державу! Вот что ранит мне сердце! Каждый тянет к себе. Никто и думать не желает об отчизне, все заботятся лишь о собственных поместьях, о своём тщеславии. Пока существовала прямая угроза со стороны Порты, шляхетство держалось дружно, а теперь — как сбесилось. Каждый магнат хочет стать королем, каждый голопузый шляхтич — магнатом! Повсюду — раздоры, подкуп, тяжбы по судам, вооружённые нападения, грабежи, разбой… Никто не боится королевской власти, все полагаются на оружие… Анархия — да и только!
Арсен молчал, оторопев от такого откровения.
Заметив его растерянность, Собеский опомнился и уже спокойным тоном спросил: