Казалось, будто его тело, пытаясь бросить все силы, какие только возможно, на разборку перемешавшихся мыслей, высасывало эти силы из остального Ваймса. В глазах потемнело. Колени задрожали.
И не было ничего, кроме отчаяния.
И взрывов.
Хэвлок Ветинари вежливо постучал в окошко маленького кабинета внутри главных ворот Гильдии Убийц.
Дежурный вахтер поднял перегородку.
— Выхожу, мистер Бордов, — произнес убийца.
— Да, сэр, — отозвался Бордов, пододвигая к себе толстую книгу. — А куда мы сегодня идем, сэр?
— Просто разведать, мистер Бордов. Просто осмотреться.
— А, прошлым вечером, сэр, я говорил миссис Бордов, что вы лучше всех умеете осматриваться.
— Мы смотрим и учимся, мистер Бордов, смотрим и учимся, — кивнул Ветинари, расписываясь в книге и возвращая карандаш на его подставку. — А как ваш малыш?
— Благодарю, сэр, ему лучше, — ответил вахтер.
— Рад это слышать. О, вижу, достопочтимый Джон Кровистек вышел по делам. Во дворце?
— Ну, ну, сэр, — ухмыльнулся Бордов, грозя пальцем. — Вы же знаете, я не могу говорить об этом, даже если бы знал.
— Разумеется, нет. — Ветинари взглянул на старую латунную полочку на стене кабинета, где лежало несколько конвертов. Над полкой было написано «Действующие».
— Доброго вам дня, мистер Бордов.
— И вам, сэр. Хорошо, э, осмотреться.
Он смотрел, как молодой человек вышел на улицу. Потом Бордов направился в закуток, примыкающий к кабинету, чтобы поставить чайник.
Ему нравился юный Ветинари, тот был спокойным и усердным, и, стоит заметить, в определенных случаях, щедрым молодым человеком. Но несколько странноватым. Однажды Бордов наблюдал, как он стоял в фойе. Просто стоял, и все. Он даже не пытался скрыть себя. Через полчаса Бордов подошел к нему и спросил: «Могу я помочь вам, сэр?»
А Ветинари ответил: «Благодарю, мистер Бордов, но нет. Я просто приучаю себя стоять неподвижно».
И больше не было никакого разумного объяснения. И юноша, должно быть, ушел через какое-то время, потому что Бордов не помнил, что видел его еще раз в тот день.
Из кабинета донесся какой-то скрип, и он высунул голову из-за двери. Никого не было.
Когда он готовил чай, ему показалось, что в кабинете раздался шорох, и он вышел проверить. Интересно, подумал он позже. Кабинет был даже более пустым, чем, если бы, ну, там никого не было.
Он вернулся обратно в свое мягкое кресло в своем закутке и расслабился.
Конверт с надписью «Кровистек, Дж.» осторожно опустился обратно на латунную полочку.
Взрывов было много. По всей улице летали фейерверки. Гремели тамбурины, рог издавал неизвестные в природе аккорды, и из-за угла, кружась и танцуя, появились монахи, певшие во весь голос.