— А может, кто другой тоже занимается этим подлым промыслом?
— Вполне возможно. Но, думаю, они все связаны одной ниточкой. Если хорошенько прижать Чернобая, то клубок распутается! Но мне почему-то кажется, что Стёха не минует Чернобаевки… Не будем терять времени, Роман. Айда домой!..
С Арсеном, кроме Романа, пана Мартына, Гривы и Яцько, выехало из Дубовой Балки ещё пятнадцать добровольцев. Все — бывалые казаки Лубенского полка. Один Иваник никогда не нюхал пороха и не слышал посвиста татарских стрел, но Арсен не смог отказать ему: очень просился человечек.
— Да ладно, пусть идёт! — махнул рукой и тут же пожалел.
Не успел Иваник взобраться с колоды на высокого гнедого коня, которому не доставал головою и до загривка, как во двор влетела дебелая молодка. Лицо её пылало гневом, глаза блестели, сорочка распахнута, из-под очипка[7] выбилась коса. Заметив Иваника, что пригнулся к гриве коня, стараясь быть незаметным, молодица в сердцах ударила кулаком о кулак.
— А черт бы тебя побрал, муженёк! — завопила она. — В какую это дорогу ты собрался, бродяга этакий, головой бы тебя об неё било!.. Обзавёлся детишками, а теперь на кого покидаешь их, сорвиголова! Или я двужильная — тянуть лямку и за себя и за тебя, разбойник ты несчастный?
Сорвиголова и разбойник совсем сник и побледнел, от этого стал казаться ещё меньше.
— Зинка, п-прошу т-т-тебя, перестань кричать, — взмолился тихо. — Люди ведь кругом! Что п-подумают… знаешь-понимаешь!
— Чихать мне на твоих людей! Слазь живее с коня — и марш домой, не то за чуприну стащу! Негодник! Бродяга! Ишь ты, разобиделся, что родная жинка не тем словом назвала — и наутёк! Бросает детей — и по свету! Воевать ему захотелось! Славы добыть!.. А чирей на… не хочешь?
— Зинка…
— Что Зинка? Слазь, говорю тебе, да веди коня домой! Сам кидается сломя голову и коня ещё ведёт! Намучилась я с тобой, чума б тебя схватила в дороге! А теперь ещё и вдовой хочешь оставить! Не дождёшься!..
Распалилась она не на шутку. Могучей грудью теснила коня, а тот, прижимая уши, пятился от неё. Перепуганный Иваник вцепился в гриву, словно надеялся найти в ней спасение. Но властные руки жены вот-вот достанут и стянут вниз. Что делать?.. Что делать?.. Чего доброго, ещё и подзатыльников надаёт! Ну, куда ни шло, если б это дома, где никто не видит! Так нет же, перед всем хутором осрамить его хочет, противная баба!
— Зинка!.. — тонким голоском выкрикнул он. — Не тронь! А не то, вот тебе… т…того… знаешь-понимаешь… крест, все брошу… на Запорожье уйду… казаковать буду… знаешь-понимаешь!