— Тебе, воевода, рано об этом думать… Если поможет бог, то и я его найду! А там уж ведомо, что с ним делать!
— Должно быть, и Ненко прибудет на Украину, — вставил Якуб. — А не поехать ли и мне под Чигирин?
— Нет-нет, — горячо возразил Арсен, — тебе, Якуб, надо оставаться в Дубовой Балке… Кто же иначе вылечит воеводу?.. К тому же и я с товарищами надеюсь в случае ранения воспользоваться твоими услугами. Все мы ходим под богом, и если что случится, приползём на хутор, как медведь к родной берлоге.
— Арсен правильно говорит, — согласился Младен. — Нам с тобою, Якуб, ещё рано выбираться из Дубовой Балки… Но как только я твёрдо стану на ноги, поеду в Болгарию. Верю: не все мои соколы погибли! Хоть кто-нибудь живой остался — мы снова поднимем людей против поработителей! Вновь содрогнётся Планина, зашумят горные потоки, всколыхнётся вся болгарская земля! Пусть поначалу мало нас будет, но мы согреем сердца болгар сиянием надежды, пробудим в них уснувшие силы и стремление к свободе!
Хотя Младен был истощённый, худой и почти весь седой, сейчас он выглядел значительно лучше, чем в пути через Валахию. А тёмные глаза, когда зашла речь о борьбе с османами, заискрились неугасимым огнём и молодецкой силой.
Звенигора невольно залюбовался старым воеводой, его высоким открытым лбом, серебристым чубом, который он откидывал назад привычным жестом, залюбовался всем его мужественным и гордым обликом.
Спать легли поздно вечером.
Арсен заснуть не мог. Тихо, чтоб не разбудить товарищей, встал со свежего лугового сена, открыл плетённые из лозы двери и вышел из риги.
Ночь была тёплая, лунная. Прямо перед двором чернел на горе дремлющий лес, а где-то за ригой, в пойме Сулы, завели свой концерт неутомимые лягушки. Их глухое — на тысячу ладов — кваканье заполняло всю долину, в которой раскинулся хутор, и эхом отдавалось в древнем лесу.
Арсен перешёл двор и остановился у крыльца. Здесь его словно ждали. Скрипнула в сенях дверь, из тьмы возникла маленькая белая фигурка.
— Златка!
Девушка спорхнула с крыльца, как птичка. Сложив на груди тонкие белые руки, молча остановилась перед казаком. Арсен нежно обнял её, чувствуя, как от волнения у него перехватывает дыхание.
— Златка!
— Как я ждала тебя, Арсен!
— Я тоже, милая, так ждал этого часа!
— Но завтра ты уже уедешь?
— Должен, любимая. Надвигается война.
— Я опять буду ждать тебя.
Он нежно пожал её руки, ещё крепче прижал к себе и медленно повёл со двора. На улице повернули направо и не спеша пошли по холодному спорышу[24] навстречу луне.