– Я же говорила, что у меня есть скот, – за явила она, подойдя к Кэлу.
Взглянув на Пруденс, Кэл оцепенел, пораженный ее внешним видом. Вдова потеряла шляпу, ее волосы растрепались на ветру. Лицо раскраснелось под лучами жгучего солнца и было залито потом. Сзади волочился кусок ткани от разорванной юбки. Каждый шаг давался Пруденс с большим трудом. У нее подкашивались колени, и она была готова в любой момент рухнуть на землю.
Но, несмотря на жалкое состояние, в котором она находилась, эта женщина разговаривала с ним, как обычно, властным, непререкаемым тоном.
– Это же мое стадо, не так ли? – спросила она, и на этот раз Кэл уловил в ее голосе нотки неуверенности.
– Если это весь скот, который у вас есть, мэм, то, должен сказать, вы находитесь в еще более затруднительном положении, чем я предполагал, – подавив раздражение, которое эта женщина вызывала в нем, ответил Кэл. – Но если на просторах ваших владений мы отыщем еще несколько подобных стад, то это тоже не сулит вам ничего хорошего. Вам предстоит тяжелая кропотливая работа, мэм.
Повернувшись к разбредшимся по берегу коровам и телятам, Кэл стал пересчитывать их.
– Прошу вас, говорите прямо, что мне надо будет сделать, – попросила Пруденс.
Кэл усмехнулся:
– Хорошо. Судя по внешнему виду, в этом маленьком стаде нет больных животных. Тем не менее всем им необходимо пройти ветеринарный осмотр. Надо пересчитать животных, определить их возраст. Ведь вы должны иметь полное представление о состоянии поголовья. Кроме того, как я вижу, в стаде много телят, которых нужно срочно клеймить. Это нелегкий труд, предупреждаю вас.
– Отлично! – Пруденс почувствовала облегчение, решив, что дело сделано, объезд завершен и ее муки скоро закончатся. – Значит, мы можем возвращаться домой, как только перекусим?
Кэл потерял дар речи.
– Да? – спросила Пруденс, не понимая, почему он молчит.
Кэл продолжал с недоумением смотреть на нее.
Пруденс крепилась изо всех сил, стараясь, чтобы Кэл не заметил, в каком состоянии она находится: Все ее тело ломило от усталости. Они сидели под раскидистым деревом на берегу реки и доедали то, что она взяла с собой в дорогу. Корзинка уже почти опустела. Джереми с аппетитом уплетал жареного цыпленка. Но у Пруденс кусок не шел в горло. Она слишком плохо чувствовала себя.
Вдова не знала, сколько времени они находились в пути. Но ее нежное лицо уже горело огнем от ветра и палящих лучей техасского солнца, к которому она не привыкла. Пруденс задыхалась от жары в своем черном закрытом платье с длинными рукавами. Все это было похоже на невыносимую пытку. Ее ноги в кожаных высоких ботинках вспотели и отекли. Обувь казалась теперь тесной и натирала ей ступни. Ягодицы Пруденс онемели, икры сводила судорога. Внутренняя часть бедер горела так, словно с нее содрали кожу.