— Миссис Джонс? — произнес он, вступая в гостиную.
Лакей бесшумно закрыл за ним дверь.
— Да, — сказала она.
Она стояла перед ним, высокая, с гордо выпрямленной спиной, чуть расставив ноги и высоко вздернув подбородок. Ее ясные серые глаза, окаймленные густыми темными ресницами, смело смотрели прямо на него. Она не присела перед ним в реверансе, не назвала его титул. Она действительно была потрясающе красива. Алекс спросил себя: может, она вспоминает сейчас тот единственный, похищенный им поцелуй и оттого держится так гордо и неприступно? Неужели он так впечатлил ее?
— Прошу вас, присаживайтесь. — Он указал ей на стул.
— Зачем? — спросила она. — Что вам нужно от меня?
Она боится, озарило Алекса. Боится, но не хочет показать этого. С какой милой бравадой она старается изобразить презрение к нему. Она думает, что он снова станет допытываться у нее о том ночном собрании? Выходит, она совсем не догадывается, зачем ее вызвали сюда?
— Миссис Джонс, я думаю предложить вам работу и хотел бы обсудить это с вами, — сказал он, уже не уверенный в том, действительно ли он хочет, чтобы она работала у него. Можно ли доверить свою дочь женщине, которая по ночам бегает по горам и подглядывает там за тайными мужскими сборищами? Женщине, которая на виду у всего поселка обнимается со своим любовником? Нужна ли Верити такая гувернантка? Но, черт возьми, она так хороша собой! Ему не забыть, как после того мимолетного поцелуя в горах, возвращаясь домой, он боролся с желанием, вспыхнувшим в нем.
— Я и так работаю на вас, — сказала она.
— Вот как? — Ее слова озадачили его.
— Сегодня утром я чуть не сбила вас с ног.
Он наморщил лоб, пытаясь вспомнить хоть какое-нибудь мало-мальски запоминающееся происшествие, которое случилось бы с ним сегодня во время утренней верховой прогулки, но ничего не приходило ему на ум.
— Утром я был на шахте, — сказал он.
— Да, я знаю. — Она смотрела на него с холодным спокойствием, продолжая стоять.
Глаза! Боже, эти глаза! Утром в штольнях он столкнулся с женщиной; грязная, вся черная от угля, она тащила за собой тележку с углем и была похожа скорее на тяжело навьюченного мула, нежели на человека. У него не укладывалось в голове, что то жалкое существо, которое он видел утром, и эта красивая, прекрасно сложенная молодая особа, которая сейчас стоит перед ним, — один и тот же человек. Ее волосы были спрятаны под косынкой. Но глаза… Неужели это она?
— Так это были вы? — изумленно выговорил Алекс.
Она молчала.
— Наверное, это нелегкая работа, — неуклюже заметил он.
— Да.
Алекс чувствовал, что от нее исходит какая-то враждебность, хотя лицо ее оставалось безучастно-спокойным. Но почему? Разве это он отправил ее работать на шахту? Или она считает, что он мало платит ей? Или сердится на него за тот поцелуй? Может, ему следует извиниться перед ней? Но он не чувствует себя виноватым, он даже не может искренне раскаяться за тот внезапный порыв. Напротив, он с удовольствием поцеловал бы ее еще раз, хотя даже сама мысль об этом казалась ему сейчас неуместной.