Она пристроилась к концу процессии, которая несколько беспорядочно продвигалась к столовой; зазевавшихся девочек она подгоняла вперед, как наседка, собирающая разбежавшихся птенцов. Завтракать она не стала и намеревалась только выпить чашку крепкого кофе, очень горячего и сладкого. Она направилась в буфетную, но остановилась, неприятно пораженная той сценой, которая предстала ее взору.
Вокруг мистера Карстейрса собрались четыре ученицы; они смотрели на него такими умильными глазами, какие могли быть разве что у какой-нибудь восторженной овцы.
Вид у него был слегка рассеянный; судя по всему, его ни в малой мере не трогало это детское обожание. Марианна Сноудон дотронулась до его руки и явно строила ему глазки; но он просто улыбнулся, деликатно высвободил руку, и Марианне осталось лишь вздыхать у него за спиной.
Бедный мистер Карстейрс. Как, должно быть, досаждают ему эти глупышки, но он ни словом, ни жестом не выразил никакого раздражения. Впрочем, как Дафна с удовольствием отметила, он также никоим образом не дал понять, что такое внимание ему приятно.
При первой же возможности она покинула столовую вместе со своим первым классом. Следующие два часа она потратила на то, чтобы дать понятие о перспективе группе юных леди, которые неизменно изображали любой предмет так, словно он был плоским. Ей трудно было сдержать нетерпение: сегодня ее сердце не лежало к этому занятию. Мысли ее были далеко.
Второй класс, пришедший на смену первому, оказался еще более несносным. Она чувствовала, что ее временем можно было бы распорядиться с гораздо большей пользой, если бы посвятить его поискам в саду, на чердаке или в подвалах, даже принимая во внимание холод и плесень. Стрелки часов еще не успели обозначить полдень, а ей уже приходили в голову меланхолические мысли насчет того, не следует ли придушить кой-кого из учениц. Но, поддайся она этому искушению, то тогда дело могло повернуться так, что в пансионе начнут появляться настоящие призраки – тени невинно загубленных деточек.
Эта мысль помогла Дафне вновь обрести хорошее настроение, и она – вместе со своими воспитанницами – дожила до того момента, когда большие часы в холле пробили час. Девочки сорвались с мест и выбежали из класса в столовую, где их ждал ленч, и Дафна не стала корить их за нарушение приличий. Она тоже предпочла бы умчаться вместе с ними.
Не успели девочки вылететь из класса, как в дверном проеме показалась кузина Софрония со страдальческим лицом; она постояла, растерянно озираясь, пока мимо нее проносились девочки, а потом встряхнула головой, словно отгоняя минутное замешательство.