– Да, я здесь, – тихо отозвалась она. Последовала пауза, потом Алфрик быстро проговорил:
– Рона, я боюсь. Я-я-я знаю, ты с-спасешь нас обоих, но все же я очень боюсь.
Спасет их обоих. Она, должно быть, сошла с ума, если вообразила, что это ей удастся. Она в одиночку восстала против объединенного зла ее отца и Жан-Поля.
– Я отдыхаю, Алфрик. Поговорим позже.
– О!
Некоторое время он стоял под дверью, но потом ушел и шаги его вскоре затихли. Рона вытянулась и закрыла глаза.
Во сне Генрих едва видел, куда идет. Сначала он подумал, что находится в Ганлингорне, но тени были слишком глубокими и коридоры чересчур извилистыми. Вскоре он потерялся.
Стояла ночь, но на стенах не было факелов, хотя пахло застарелой гарью. Он шел вперед, спотыкаясь и вытянув перед собой руки, стараясь разглядеть дорогу. Но света не было. Вообще никакого. Поэтому он не знал, в нужном ли направлении движется.
Дженова. Он должен поговорить с Дженовой. Но сначала нужно ее найти. Она снова его отвергла. Он собирался проявить настойчивость и взять ее измором, но это было невыносимо. В конце концов, у него есть гордость, а она кромсает ее на куски своей доброй, печальной улыбкой!
Он хотел сказать ей сегодня в ее покоях, что никогда не чувствовал себя таким счастливым, как в Ганлингорне. Что впервые в жизни обрел семью. Брошенный, никому не нужный мальчик, кочевавший от одного его родственника к другому.
Дженова стала его жизнью. Если он оставит ее, если оставит Рафа, вновь ощутит себя тем одиноким, отвергнутым ребенком.
Он намеревался рассказать ей это, но упустил момент. Встретившись с ней в реальной жизни, он струсил и не произнес сокровенных слов. Он испугался, что она начнет задавать неудобные вопросы. И потом отвернется с нескрываемым отвращением на лице.
Генрих не вынес бы этого.
В конце концов, он простой смертный, а не святой.
Красавчик Анри.
Генрих замер. Его вытянутая рука наткнулась на камень, плохо отесанный, крошащийся камень. За собой в темноте он слышал дыхание. Он был не один.
Еще он чувствовал запах. Смесь отчаяния и ужаса, боли и безысходности. Все это было ему знакомо. Он знал этот запах.
Он вернулся в Шато-де-Нюи.
Всхлипнул и проснулся.
Жан-Поль ждал, скрываясь в лесу за заливными лугами. И только дыхание выдавало его присутствие. На фоне неба проступала темная громада замка Ганлингорн, мерцая то там, то здесь факельными огнями несущих службу караульных. Их было больше, чем обычно, словно они готовились к возможной вражеской атаке.
Он про себя улыбнулся.
Они думали, что опасность придет извне. В действительности же она зрела внутри самого Ганлингорна.