Она должна понять, что значит Tosa Nakaai.
Дебора содрогнулась. Она и представить себе не могла, какие у нее будут обязанности. В тот вечер его глаза горели, когда он смотрел на нее. В долгие ночные часы она вспоминала его, вспоминала, как он зажег в ней ответный огонь.
Воспоминания были такими же беспокойными, как и реальность. Ее тело жаждало чего-то неизведанного. Уж не сошла ли она с ума за эти несколько дней. Закрывая ночью глаза, она вспоминала его таким, каким видела последний раз. Великолепное тело, мужественное и сильное, необычайной красоты глаза за густой завесой ресниц. Дневной свет все еще освещал долину, поросшую деревьями, когда тень закрыла открытый проем типи. Она замерла в тот момент, когда пыталась переплести потершуюся корзину из тростника, руки ее слегка задрожали.
Tosa Nakaai наклонился и вошел в типи. Когда он выпрямился, показалось, что помещение стало меньше.
Дебора не отрывала взгляда от корзины, боясь поднять голову и посмотреть на него. От него веяло теплом, свежим воздухом и дымом от костра.
— Kima, — сказал он. Она по-прежнему не смотрела на него. Он осторожно коснулся ее головы. — Nu kwuhupi.
Дебора вдохнула и, наконец, подняла на него взгляд.
— Kima, — повторил он и потянул ее за плечо.
Она поднялась, зная, что сопротивляться бесполезно и даже опасно.
— Полагаю, вы хотите, чтобы я пошла с вами, — спокойно произнесла она.
— Kima, — снова сказал он, откинув полог.
Испуганная, но полная решимости, Дебора вышла из типи на солнечный свет. Она заморгала от солнца и почувствовала его руку у себя на спине.
— Mia ranu, — хрипло произнес он. Видимо, это означало, что ей следует идти. Она быстро взглянула на него.
— Куда?
Она повернулась к нему вполоборота, но он схватил ее за плечо, повернул спиной и подтолкнул. От злости она утратила осторожность.
— Идиот, — проворчала она и пошла, морщась от боли: камни кололи ее босые ноги. — И как я должна понимать твой язык? Ты издаешь те же звуки, что и коты во время драки… ой!
Он схватил ее за затылок.
— Keta tekwaaru, — прорычал он. Видимо, это означало, что она должна вести себя тихо.
Бунтарский гнев Деборы утих так же быстро, как и вспыхнул, и она не произнесла ни звука, пока они шли через лагерь. Высокие травы качались на ветру, она видела сверкающую ленту реки, к которой ее утром и вечером сопровождала Подсолнух. Команчи смотрели на них с любопытством. Дебора оставалась внешне спокойной, хотя внутри у нее бушевала буря.
Он хочет как-то обидеть ее? Вывести из лагеря и изнасиловать подальше от людских глаз? Впрочем, ему незачем это скрывать. Ведь она пленница, и он может поступать с ней, как ему заблагорассудится.