Джош на мгновение отстранился, его ладонь скользнула вниз и очутилась между их телами. Внезапная вспышка паники заставила Анну открыть глаза, она увидела лицо Джоша, сведенное судорогой желания. Дыхание его было прерывистым, горевшие огнем глаза глядели прямо в глаза Анны.
– Останови меня, Анна! – хриплым шепотом взмолился Джош. – Останови…
Анна понимала, что он прав, что пока еще не поздно… Им не следовало делать этого. Она не должна…
Однако руки сами обвились вокруг его плеч, губы искали его губы, и единственным звуком, вырвавшимся из ее горла, оказался короткий, приглушенный вскрик… Анна почувствовала, как напряглось тело Джоша, и подалась ему навстречу. “Надо, надо остановить его…”
Но было уже поздно.
Стояло ясное осеннее утро. Джош неторопливо брел по покрытой росой траве в направлении особняка. Прохладный воздух бодрил, вызывая смутные воспоминания о доме и… об Анне – в свете камина, с распущенными по плечам волосами, теплым румянцем на щеках и сверкающими глазами. Анна. Похоже, ее присутствие он теперь ощущал везде.
Джош знал, что после близости с женщиной такое бывает. Иногда даже возникает нежность, и это может длиться часы, а то и дни. Иногда, если очень повезет, это чувство растягивается на годы. Но того, что сейчас испытывал Джош, раньше с ним не происходило никогда. Нынешние чувства были настолько непривычными и яркими, что порой просто ошеломляли его, как это было прошлой ночью, когда он уходил от Анны.
С самого начала он знал, что так должно случиться, и оказался прав. Его мать сказала бы, что это судьба. Едва увидев Анну, Джош понял это, но происшедшее все равно оказалось неожиданным. Его бедное воображение не могло ему подсказать такого.
Джош поднялся по ступенькам, взялся за ручку двери… Затем, улыбнувшись, он наклонился и отстегнул шпоры и только тогда вошел.
В доме было по-утреннему прохладно и тихо. Солнце еще не устремило лучи в окна, а слуги были заняты делами в задней части дома. Джош почувствовал волнующий запах готовящегося завтрака, из кухни донеслись какие-то звуки, однако вскоре все опять стихло.
Он задержался в гостиной, очарованный атмосферой этой комнаты: в ней явственно читался вкус хозяйки. Подобная комната, безусловно, не могла принадлежать ни фермеру, ни даже просто американцу. На стенах обои с темными розами, кресла на тонких ножках, несколько маленьких пухлых диванчиков, обтянутых полосатым шелком. Окна закрывали тяжелые розовые портьеры, изящные безделушки из фарфора и стекла стояли повсюду, где только возможно. Столы покрыты кружевными и ситцевыми скатертями, и даже ножки пианино, как ножки скромницы, задрапированы материей. Увидев это, Джош усмехнулся.