В разговор вмешался Слава Голубев:
– Станислав Яковлевич, вы долгое время жили в Томске. В пятидесятые годы там, говорят, можно было встретить такого, знаете, чуточку помешанного старичка по прозвищу Якуня-Ваня. Вам не доводилось его видеть?
– При чем здесь прозвище?… – Крохин недоверчиво посмотрел на Голубева, как будто заметил, что его разыгрывают. – «Якуня-Ваня» – это была любимая присказка моего отца. Дальше что?…
– Да нет, ничего, – торопливо проговорил Голубев и вздохнул. – Умер ваш отец, умерла и присказка.
Крохин натянуто усмехнулся:
– Естественно.
– Кстати, когда и где он умер? – спросил Антон.
– В Томской психиатрической больнице. В пятьдесят шестом году у отца случилось тяжелое психическое заболевание, а через два года он скончался.
– Сами вы не пытались отыскать драгоценности деда?
– Столько лет спустя?… Кто ж их теперь найдет?… – Крохин задумчиво опустил голову. – Правда, однажды, охотясь в Потеряевом озере с подводным ружьем, я натолкнулся у острова на затопленные подводы. Похоже, это были подводы моего деда, но, кроме чайного сервиза, там уже ничего не было.
– А вы к старушке Гайдамаковой не обращались?
Крохин будто испугался:
– Никакой Гайдамаковой я не знаю!
Антон укоризненно посмотрел на него:
– Опять вы не откровенны, Станислав Яковлевич… Насколько нам известно, Елизавета Казимировна Гайдамакова – давняя ваша знакомая из Березовки. Если забыли, напомню, что она была у вас на приеме в больнице в этом году, девятого августа. Помните, когда вы купили у Торчкова лотерейный билет?…
– Что-о?!. – Крохин чуть было не вскочил со стула. – Мотоцикл я выиграл по собственному билету и продал его в соответствии с существующим порядком, через комиссионный магазин. Я ведь, кажется, вам объяснял, товарищ Бирюков, когда вы приходили ко мне домой. Зачем опять возвращаться к бесплодному разговору?
– Затем, Станислав Яковлевич, что в тот раз вы были со мной еще более не откровенны, чем сегодня… – Антон сделал паузу. – Хотите, расскажу подробнейшим образом всю нечистоплотную историю с лотерейным билетом?
– Нечистоплотную?… – на лице Крохина мелькнула обида и он с вызовом ответил: – Хочу!
К подобным приемам допроса Антон прибегал только в тех случаях, когда не сомневался в достоверности сведений, которыми располагал. Это давало возможность не играть с допрашиваемым в кошки-мышки и, как правило, ускоряло выяснение истины. Сейчас по лотерейному билету уголовный розыск имел ясную картину, и Антон заговорил:
– Собственно, не буду пересказывать то, что вы, Станислав Яковлевич, прекрасно знаете без меня. Это скучное занятие. Я только покажу вам одну вещь, и вы все поймете…