Смысл его последних слов не ускользнул от нее. Джиллиан долго стояла неподвижно, глядя, как брат Болдрик пробирался через заросли высокой травы к тропинке, петлявшей между скалами.
Отец во время их последнего разговора настаивал на том же. «Будь осторожна», – сказал он ей тогда.
Ею овладело зловещее предчувствие. В ее воображении снова всплыл образ Гарета – темные волосы, проникновенный взгляд зеленых глаз… Какую роль этому человеку суждено сыграть в ее жизни, если вообще суждено? Сможет ли он когда-нибудь снова обрести утраченное прошлое? Что до его будущего, внезапно подумалось ей, то он мог смотреть в него не с большей уверенностью, чем она сама.
Ни у кого из них не было выбора. Ей оставалось лишь ждать – ждать того, что готовила ей судьба. Ей и Гарету.
– Он мне не доверяет. И похоже, я ему не нравлюсь, – заявил Гарет решительно, едва Джиллиан успела переступить порог дома. Было очевидно, что он имел в виду брата Болдрика. Девушка поспешно прикрыла дверь, после чего повернулась лицом к своему пациенту.
Гарет уселся на постели, опираясь на подушки. Угрюмую линию его губ не смягчало даже слабое подобие улыбки.
Джиллиан задумалась над его словами, не будучи уверенной в том, что ему ответить.
– На то есть свои причины, – произнесла она наконец.
– И какие же?
Ах да. Ей бы следовало предвидеть, что он станет настаивать.
– Я знала брата Болдрика с самого детства. Он служил моей семье еще задолго до того, как я появилась на свет. Он заботился обо мне после смерти моего отца…
– И твоего мужа, без сомнения, – вставил Гарет многозначительным тоном. В его голосе проступили холодные нотки, и Джиллиан сразу почувствовала себя неловко.
– Да, – вынуждена была солгать она. Уголки губ Гарета поползли вниз.
– У него нет никаких оснований не доверять мне.
– Он относится к тебе настороженно, поскольку ты чужой в этих местах.
– Разве в обязанности священника не входит…
– Брат Болдрик нс священник. Он всего лишь послушник, посвятивший свою жизнь Богу. После гибели жены и детей много лет назад он решил стать служителем церкви.
– Как раз об этом я и говорю. То, что он не принял духовный сан, ничего не меняет. Он носит монашеское облачение, а разве не прямой долг служителя Божьего быть милосердным к другим людям? И хотя ты сама утверждаешь обратное, я не заметил в нем ни намека на сострадание или всепрощение.
Джиллиан не могла привести в защиту брата Болдрика никаких доводов, кроме одного.
– В последнее время по всей стране зреет недовольство, – пробормотала она.
Гарета удовлетворило такое объяснение. Брат Болдрик призывал ее быть крайне осторожной, и потому Джиллиан лихорадочно соображала, не зная, что именно можно открыть Гарету без ущерба для себя.