Хотя и страшно оскорбило Горбачёва.
Почему я тогда резко выступил? Почему потребовал отставки Горбачёва, ведь он продолжал считаться лидером перестройки, продолжал быть кумиром интеллигенции, в мире его авторитет был неизмеримо выше любого политика тех лет?
Вот что писали газеты мира после моего выступления: «Уход Горбачёва в отставку вряд ли откроет путь к демократии» («Берлинер цайтунг»). «Решение Ельцина пойти в открытую атаку отражает скорее его слабость, чем силу» («Крисчен сайенс монитор»). «Иностранные дипломаты считают, что Горбачёв остаётся самой подходящей кандидатурой, если не с точки зрения прогресса, то, во всяком случае, предотвращения там хаоса. Ельцин остаётся неизвестной величиной и может привести к анархии» («Таймс»).
А вот что заявил мой хороший друг, руководитель Казахстана Нурсултан Назарбаев: «В этот поворотный момент, когда мы переживаем экономический кризис, Ельцин фактически организует ещё один кризис — на этот раз политический».
Для резкости у меня были причины разного плана, о них я говорил. В том числе чисто морального — мне было нестерпимо двурушничество Горбачёва во время трагедии в Вильнюсе, я не мог ему простить, что он так легко похоронил программу «500 дней» — единственную нашу экономическую надежду тех лет.
Но были причины и более глубокого порядка, которые я начал в ту пору отчётливо осознавать.
К тому времени явно наметилась совершенно новая политическая сила, которая валила до кучи Ельцина и Горбачёва, левую оппозицию и власти предержащие, для которой все мы были «агентами империализма» вместе с «американским шпионом» Яковлевым и «главным немцем» Горбачёвым! Это было, по сути, зарождение будущего Фронта национального спасения — через разочарованных русских в Прибалтике, через новую, полозковскую компартию, через неформальных «новых коммунистов», через реакционные профсоюзы, через чернорубашечников и так далее.
В отличие от большинства демократов я догадывался, что угроза диктатуры исходит не только от окружения «Горби», но и от него самого. А это уже было по-настоящему страшно. Настанет момент, когда ему придётся спасаться, и его выход через запасную дверь может иметь необратимые последствия.
Ведь теперь консерваторы в Верховном Совете, которым руководил хитроумный Лукьянов, в правительстве, в ЦК КПСС, в силовых структурах имели чётко сформулированную радикальную идеологию. Идеологию «национального спасения». Кризис в экономике, национальные конфликты на Кавказе они использовали в своих интересах, шаг за шагом разрабатывая модель чрезвычайного положения, а по сути — схему будущего государственного переворота.