Весна 91-го года. Пик предвыборной борьбы. Горбачёв вёл избирательную тактику довольно искусно, предложив целый веер кандидатур (разумеется, закулисно, как он умел это делать).
В тот момент я придавал кандидатуре вице-президента чрезмерно большое значение. Последующие опросы показали, что те, кто голосовал за Ельцина, голосовали бы за него и в том случае, если б кандидатом в вице-президенты был Иван Иванович Иванов, никому не известный человек! Но тогда я и моя команда жили в большом напряжении, находились в ожидании «последнего боя», так сказать, «страшного суда» избирателей…
Ситуация с каждым днём становилась все более двусмысленной. Было уже как-то неловко приходить на работу, смотреть людям в глаза — ведь нельзя, образно выражаясь, на такой скорости, с работающим на все сто мотором, ехать без колёса! Я кожей чувствовал, как напряжённо ждут моего решения два человека: Геннадий Бурбулис и Руслан Хасбулатов.
Но ни один из них меня не устраивал. Что греха таить, я опасался чисто иррациональной антипатии народа. Меня не устраивал невыигрышный имидж обоих. Ну и самое главное: я чувствовал, что резко нарушу тем самым какое-то силовое равновесие в своей команде, одним махом решу их (тогда ещё) подспудное соперничество и именно сейчас, когда это так не ко времени, наживу себе нового врага!
Руцкой был выдвинут кандидатом на пост вице-президента за несколько часов до истечения официального срока подачи заявления в Центральную избирательную комиссию.
О Руцком неожиданно вспомнили Людмила Пихоя и Геннадий Харин, ныне покойный. Руководители группы «спичрайтеров» — то есть по-русски текстовики. Эти люди — свердловчане, преподаватели вузов — и там ещё были известны своим свободомыслием в первые годы горбачевской перестройки. Со мной они давно.
И вот им вдруг пришла на ум эта идея. Они примчались утром ко мне в кабинет, радостные и взволнованные.
Что-то в этом ходе было. Идея сразу понравилась мне своей полной неожиданностью. Никаких близких деловых отношений с Руцким у меня не было. Идея расколоть монолитную полозковскую фракцию «Коммунисты России» и сразу выдвинуться в неформальные лидеры парламента реализовывалась Руцким без моего участия.
Как поведут себя эти «демократические коммунисты» дальше, было не очень ясно, но лидер их, безусловно, запомнился — своим неожиданным появлением и решительностью военного человека.
Руцкой был просто создан для избирательной кампании. Он как будто родился специально для того, чтобы быть запечатлённым на глянцевых цветных плакатах, участвовать в телевизионных трансляциях, выступать перед большим скоплением народа.